Быть балериной. Частная жизнь танцовщиц Императорского театра

Что же до брачного венца, тут Матильда все равно не могла ничего поделать и оттого ждала, в надежде, что что-нибудь изменится.

Кроме того, ее не оставлял своим вниманием и заботой Сергей. Он обожал ребенка, всегда поддерживал Матильду, и, что немаловажно, через него, балерина могла обратиться непосредственно к царю, минуя неспешную канцелярию. Продолжал бывать у нее и дедушка Вовы, великий князь Владимир Александрович. «Он мне дарил прелестные вещи: то красивую вещицу для украшения комнат, то пару великолепных ваз из вещей князя Воронцова, а на Пасху всегда присылал огромное яйцо из ландышей с привязанным к нему драгоценным яичком от Фаберже. Раз он мне прислал браслет с привешенным к нему сапфиром». Одна из возможных причин такого внимания к ней Владимира Александровича заключалась в том, что он боялся, как бы Андрей и Сергей, столкнувшись у Кшесинской, не наделали глупостей. Впрочем, все знали, что он и сам влюблен в Матильду.

Во время сезона 1903–1904, Кшесинская решилась просить администрацию театра об увеличении жалования артистам балета. Спросите, зачем женщине, которой покровительствует царский двор, понадобилось обивать пороги в поисках лишних трех тысяч? В результате ее оклад с 5000 рублей в год действительно повысился до 8000. Но ведь не всем везет так же как Матильде. Кшесинская добивалась прибавки не только для себя, но и для остальных, для всех без какого-то исключения. К слову, для тех, кто ради этой самой прибавки пальцем не шевельнул, и, кстати, никто из них не сказал ей за это даже спасибо. Мало этого, сторонники ее бывшей подруги Преображенской начали специально ошикивать выступления Кшесинской. Это было очень обидно.

В довершение всего враги начали обвинять саму Кшесинскую в интригах, из-за которых в театре невозможно работать.

Понимая, что она не может пользоваться тем же оружием, с которым выступали против нее, Кшесинская начала подумывать о прекращении своей сценической деятельности. А что? В театре она сделала, возможно, даже больше чем другие. Участвовала в совершенно разных спектаклях, работала с разными балетмейстерами. Настало время пожить для себя и сына.

Оставалось дать прощальный бенефис, который в результате и был назначен на 4 февраля 1904 года. В конце января, как раз перед запланированным бенефисом, вспыхнула японская война. Но в первые дни положение было еще неясное, и ничто не помешало провести бенефис с блеском.

Кшесинская протанцевала два первых акта из «Тщетной предосторожности», куда Матильда вставила па-де-де, в котором дебютировала на сцене в 1890 году, будучи еще ученицей. Она сделала 32 фуэте с неподражаемой легкостью и тут же повторила их на бис. «В этот вечер у меня была сверхъестественная сила. В свое время писали, что я первая после Леньяни ими овладела. Старый Гельцер, нарочно приехавший из Москвы для меня, великолепно провел роль Марцеллины, и его участие в моем бенефисе глубоко меня тронуло».

Далее шла 2-я картина 1-го действия «Лебединого озера» — картина лебедей, где под конец королева лебедей медленно удаляется на пальцах, спиною к зрителям, подымаясь на горку, как будто прощаясь с публикой.

По окончании вечера Кшесинской на голову был возложен золотой лавровый венок, на каждом из листков которого было выгравировано название балета, в котором она выступала.

Молодежь выпрягла лошадей из кареты Кшесинской, после чего саму карету подняли и на руках донесли до дома.

Закончив свой бенефис, Кшесинская отправилась в Москву — поучаствовать в бенефисе Кати Гельцер, который состоялся 6 февраля. Конец карьеры — это одно, а дружба и взаимовыручка — совсем другое.

Летом Россия отмечала рождение наследника престола. Кшесинская же уехала на дачу, где проводила все время в компании любимого сына. Она совсем было уже забыла о балете, не надеясь когда-либо выйти на сцену, но, как выяснилось, балет не собирался забывать про нее.

Со временем стало понятно, что интриги, в которых обвиняли Кшесинскую, процветают в театре и после ее ухода. К слову, их стало только больше, потому что если прежде авторитет «царской ведьмы», как за глаза называли нашу героиню, не позволял особенно распускать языки. Теперь же не было той силы, которая могла их удержать. Кроме того, одна только Кшесинская могла в любой момент связаться с государем и попросить его сделать что-то для театра. Ни до нее, ни после нее, никто такой власти не имел.

Так что неудивительно, что летом на ее даче появился новый директор Императорских театров Теляковский, который умолял балерину вернуться. Кшесинская была непреклонна. Впрочем, приблизительно через полгода она изменит свое решение и выйдет в балете «Брама» на бенефисе Ширяева[166], который ее об этом просил лично. Бенефис состоялся 12 декабря 1904 года.

Матильда Кшесинская с сыном. 1910-е гг.