Быть балериной. Частная жизнь танцовщиц Императорского театра

Одиннадцатого апреля 1899 год в стенах училища состоялся выпускной вечер. Для последнего экзамена Гердт приготовил с Анной Павловой, Станиславой Белинской, Еленой Макаровой и Любовью Петипа[220] одноактный балет на музыку Пуни «Мнимые дриады». Дриады — богини деревьев, согласно сюжету спектакля крестьянка, графиня, баронесса и дочь привратника играют в дриад. Оттого дриады и мнимые. Павловой досталась роль дочери дворецкого.

В первом ряду Михайловского театра (на этот раз было принято решение не ограничиваться ученической сценой) сидели члены жюри: известные балетные деятели и гости — царская семья: император Александр III, его супруга императрица Мария Федоровна, наследник цесаревич Николай Александрович, братья государя — великие князья Владимир Александрович, Алексей Александрович, Сергей Александрович и Павел Александрович с супругами. Перед высокими гостями и комиссией — обыкновенные театральные программки, в которых по окончанию спектакля они должны выставить оценки.

Аннушка танцевала с Мишей Фокиным, который блестяще держался на сцене, впрочем, и наша героиня тоже не сплоховала: немного стушевавшись в начале, она быстро взяла себя в руки. По окончанию представления присутствующий на спектакле писатель, редактор самого распространенного тогда в России журнала «Нива» Валерьян Яковлевич Светлов[221] писал о последнем школьном спектакле Павловой: «В этот вечер впервые появилась перед публикой воспитанница Павлова, она обратила на себя общее внимание. Тоненькая и стройная, как тростинка, и гибкая, как она же, с наивным личиком южной испанки, воздушная и эфемерная, она казалась хрупкой и изящной, как севрская статуэтка. Но иногда она принимала аттитюды и позы, в которых чувствовалось что-то классическое. С детской наивностью изобразила она сцену «кокетства с молодым крестьянином» и с шаловливой резвостью танцевала с мнимыми дриадами. Все это было юношески весело и мило, и ничего большего сказать было нельзя, кроме разве того, что мимика этой милой девочки в сцене с крестьянином была уже выразительна, и уже чувствовалось в ней что-то свое, а не затверженное, ученическое. Но в отдельной вариации из балета «Весталка» (вставная, с музыкой г. Дриго) уже почувствовалось нечто большее, нечто такое, что давало возможность предугадывать в этой хрупкой танцовщице будущую большую артистку».

Анна на профессиональной сцене

Выпуск Анны Павловой был вторым в истории училища, получившим право открытого дебюта на Мариинской сцене. Это значило, что дебютантке должны были назначить роль или вариацию, которую она будет исполнять в спектакле перед публикой. В случае, если это пробное выступление имело успех, далее поступало предложение о зачисление в труппу. Обычно выпускники зачислялись в кордебалет, и затем уже либо поднимались по служебной лестнице, становясь корифеями, солистами и балеринами, либо так и оставались артистами кордебалета, незавидная судьба.

Для дебютанток был выбран номер падекатр[222] из балета «Трильби» с вариациями «в особом жанре». А спустя неделю они уже танцевали в спектакле «Тщетная предосторожность», заглавную партию в котором исполняла итальянская балерина Джури[223]. Публика встречала каждое появление Джури бурными овациями, меж тем за кулисами уже зрел заговор, возглавляемый Петипой, в результате которого Джури не получила новое приглашение в Императорский театр. Безусловная любимица публики провалилась, в то время как подающую надежды Павлову заметила «Петербургская газета»: «В «Тщетной предосторожности» повторился дебют наших выпускниц… Павлова отличается грациозностью, мягкостью, женственностью. Ее уже сейчас можно считать готовой классической солисткой». Так Анна Павлова буквально от ученического станка сделалась артисткой Мариинского театра, заметьте, минуя кордебалет, нашу героиню сразу же зачислили корифейкой.

Анна Павлова переехала вместе с мамой в Петербург дом на Коломенской улице, так как из Лигово добираться каждый день до театра было невозможно.

Платят 1500 в год, деньги уходят на оплату жилья, извозчика (до театра 40 минут в пролетке), горничную и, естественно, пропитание для всех троих. Кроме того, ей еще нужно самой покупать себе гримировальные принадлежности, трико, туники, атласные туфельки. Приходится экономить, но Анна чувствует себя вполне счастливой, и, казалось бы, даже не замечает колких взглядов. Собственно, сплетники интересуются только одним — чья это любовница попала в театр? И отчего бы тому, у кого хватило власти или денег продвинуть вчерашнюю выпускницу в корифейки, не купить ей новые туфельки и более дорогой грим? К слову, все эти шушуканья за спиной юной танцовщицы никак не были связаны с профессиональными качествами девушки, просто в Мариинке так было принято — если есть танцовщица, у нее должен быть и богатый покровитель. Нет, значит появится.

Анна Павлова и Михаил Фокин в балете «Арлекинада». Сцена серенады. Санкт-Петербург. 1900 г.