Быть балериной. Частная жизнь танцовщиц Императорского театра

Айседора была вынуждена поставить свою семью перед непреклоннейшим ультиматумом: мы живем в строжайшей экономии, а все скопленные деньги идут на модную одежду и обувь.

Таким образом прошел целый год, к августу ателье в Челси сменилось меблированным ателье в Кенсингтоне. Более просторном, с уже стоящим в углу роялем. А в сентябре Елизавета запросилась отпустить ее обратно в Нью-Йорк. Было решено, что когда Айседора наконец сделается знаменитой, Елизавета снова примкнет к семейному бизнесу, пока же она обещала отсылать часть заработанных в школе денег в Лондон.

Айседора Дункан со своими ученицами. Фотограф – Арнольд Генте. 1917 г.

«Еще ни одна женщина не сказала всей правды о своей жизни…»

(Айседора Дункан)

В то время Айседора переживала очередную душевную травму, так как внезапно стало известно о смерти Ивана Мироского. Несмотря на то, что Мироский обманул ее, утаив, что женат, Айседора продолжала любить его на расстоянии.

В салоне госпожи Виндгэм Айседора познакомилась с красивым пятидесятилетним мужчиной Чарльзом Галлэ. Чарльз знал многих представителей школы прерафаэлитов лично, с некоторыми из них его связывала старинная дружба. Они подружились, и вскоре Чарльз Галлэ пригласил Айседору танцевать в «Новой Галерее», директором которой он являлся. Чарльз действительно понимал чаяния своей новой знакомой и, что немаловажно, мог ей помочь.

Так, в один прекрасный день юная Дункан была представлена его высочеству принцу Уэльскому, который после станет королем Эдуардом. Памятное знакомство произошло в особняке госпожи Рональд, и об этом писала вся пресса.

После этого семейство Дункан наняло большое ателье у сквера Варвик, куда было уже не стыдно приглашать и журналистов, и господ из высшего общества, желающих познакомиться с модной танцовщицей, удостоенной высочайшей похвалы.

Париж и выставка

К сожалению Айседоры, знакомство с красавцем Чарльзом Галлэ, вопреки ее собственным мечтам и желаниям, так и не переросло в нечто большее, нежели просто дружба. И все время общения с юной и страстно желающей любви и нежности Айседорой Чарльз оставался прежде всего джентльменом, считавшим, что Дульси ему в дочери годится, и не собираясь пользоваться ни ее наивностью, ни понятным желанием отблагодарить за помощь.

Приблизительно в то же время Айседора познакомилась с юным поэтом Дугласом Эйнсли, недавним выпускником Оксфорда и, по его словам, потомком Стюартов. Впрочем, он был красив и, согласно моде, томен, обладал чарующим голосом и способностью часами читать вслух любимых поэтов, устроившись подле прелестных ножек своей богини. Ножки были тщательно задрапированы длинной юбкой, да и вообще никаких вольностей при встречах не наблюдалось, так как мама присутствовала во время всех визитов красавчика Дугласа и забила бы тревогу, решись юный вертопрах на что-то большее, нежели на дозволенную ему декламацию Свинбурна.

Меж тем семья переехала в Париж. Побродив целый день по городу, они наконец сняли меблированное ателье за каких-то 50 франков в месяц. Нереально низкая цена вскоре объяснилась тем, что под ними располагалась типография, которая работала по ночам.

1900 год – всемирная выставка в Париже, куда приехали известнейшие театры со всего мира. Айседора вскоре посетила спектакль Отодзиро Каваками «Принц Тошимару Гамура» («Гамлет» на японский лад) с Сада Якко в роли красавицы Орийе (Офелия), приехала несравненная танцовщица Лои Фуллер.

Там же она знакомится со скульптором Роденом[249], с которым после долгие годы ее будет связывать нежная дружба.

Постепенно Айседора приходит к осознанию своей системы танца: танец в ее понимании – это не зримая песня, не пантомима и одновременно с тем не слепое следование музыке, а непосредственное общение с высшими силами посредством тела танцовщика. Потому как Господу можно служить не только отстаивая службу в церкви и твердя молитвы; а разве художники, расписывающие храмы, не служили ему своей кистью? Разве возводящие эти самые храмы не делали того же самого при помощи чертежей, камня, кирпича и самого обыкновенного мастерка? Вся жизнь человека может быть посвящена служению Господу, если мысли и сердца направляют его по правильной дороге. Человек может поставить свечку в церкви, собрать букет, дабы украсить им статую Девы Марии, но может станцевать о своей любви и благодарности, написать стихотворение или целый роман.

На афишах Айседора просила писать «религиозные танцы», подчеркивая тем самым возвышенность своей миссии.

Однажды в гости к Дункан заявился немецкий импресарио, предложивший контракт на выступление в кафе-шантан, положив для начала оклад 500 марок в неделю.

– В кафе-шантан после дрессированных медведей и жонглеров?! Никогда!