Быть Босхом

Грудин - тщедушного облика человек с куриной грудью, почему-то вызывает у меня исключительно куриные аллюзии.

Он заметно напуган.

Он в домашней пижаме и спортивных тапочках на босу ногу, то есть в том, в чем настигла судьба.

Его рыжий хохолок напоминает свисший вниз петушиный гребень, а сам он побитого метлой петушка.

Успокаиваю беднягу.

Не думаю, что прокуратура примет ваше дело к производству, но все-таки инцидент налицо, расскажите обстоятельства дела, и мы вместе напишем объяснительную записку.

Несчастный переводит дыхание.

Показания, которые дает лейтенант, рисуют следующую картину.

Выйдя вечером с винтовкой наперевес прогуляться по городку, Грудин уже с крыльца заметил на детской площадке наглую огненно-рыжую лису, которая принюхивалась к запаху кур. Недолго думая он вскинул винтовку к плечу и уложил лису наповал залпом шрапнели. Ай, молодец!

Но можно себе представить его ужас, когда к телу рыжей лисицы кинулась дочь полковника Охальчука с поводком в руке и заголосила на весь двор:

Папа, Джерри убили!

Слегка заступаясь за лейтенанта, замечу, что он был близорук.

Поняв, что вместо лисы он убил всем известного рыжего ирландского спаниеля, любимца полковника, коменданта военного гарнизона, беспощадный нрав которого был не менее знаменит, Грудин кинулся сначала в дом, но тут же сообразил, что спастись от расправы сможет только в родной части, и, переменив направление, рванул туда по дороге от городка. Бежать пятнадцать минут.

Стой, гад! Страшно закричала хозяйка собаки, но кинулась не догонять беглеца, а в дом, к телефону.

Звонить в часть отцу.

Что ж, Грудин сразу догадался, кто гонится за ним наперерез через ночное свекольное поле в газике с парой пылающих фар.

Отмечу, что бежал лейтенант в спорттапочках с винтовкой в руках.

Трубный батальон, наверное, самое простое сооружение в мире. Это всего лишь колоссальная груда труб разного диаметра, окруженная прямоугольником колючей проволоки с двумя вышками охраны на противоположных углах. Плюс казарма, штаб, столовая и солдатская баня. Задача батальона так же проста, как этот прямоугольник, - беречь проклятые трубы на случай войны, когда потребуется ремонтировать разрушенные противником нефтяные и газовые магистрали.

Поняв, что опередить машину ему не под силу, Грудин - была, не была! нырнул под сетку периметра, окружавшего трубы, и сразу попал в луч прожектора, которым освещается запретная полоса. Черную тень нарушителя с винтовкой в руках заметил охранник с ближайшей вышки и дал вверх автоматную очередь.

Тревога!

Грудин на последнем издыхании кинулся к КПП, чтобы предупредить дежурных о своем глупом вторжении и отменить переполох.

Но как назло, по иронии хохота, именно в эту минуту второй солдат спустился с вышки, чтобы сладко присесть орлом в лопухах внизу у лесенки. И когда дежурный офицер рванул трубку узнать, почему стрельба, первая вышка ответила: нарушитель в зоне! А вторая смолчала. Тогда офицер с перепугу дал команду общей тревоги и над батальоном взвыла сирена.

Напуганный сиреной солдат, подтянув штаны, вместо того, чтобы взобраться назад на вышку, залез в трубу и затаился. И глупостью своей увеличил панику, потому что, прибежав к пустой вышке, начальник караула сержант обнаружил наверху у перил один автомат и сдуру решил, что солдат застрелился, о чем доложил на КПП по телефону, и полез искать упавшее с вышки тело самоубийцы на земле все в тех же лопухах у лесенки.

(Если читатель думает, что автор перегибает, подчеркиваю полную точность идиотической картины.)

Но вернемся к бегущему зайцем петушку.

Грудин вбегает на КПП и признается в том, что нечаянно пристрелил Джерри, у него отнимают винтовку и тут же прячут беглеца в шкаф караула.

Охальчук врывается на КПП - поздно! Где он, суки! Дежурный офицер требует, чтобы полковник немедленно покинул расположение чужого батальона. Отодвинув офицерика, Охальчук хватает телефонную трубку на пульте, тот возмущенно требует убрать руки и получает в глаз кулаком, а полковник ревом в трубку поднимает по тревоге роту охраны дисбата и требует прислать свободных от службы солдат молнией к вражеской части.

Чем бы эта война закончилась, неизвестно, если бы не зять Охальчука, который - повторяю - примчал к Бате на мотоцикле с депешей: Джерри жив, но сильно ранен.

Только мне было не до смеха.

Теперь весь зрачок анекдота переместился на спаниеля.

Хертогенбос.