Быть честным перед Богом

Я благодарна Вам за многое в этой книге, но более всего — за то, как Вы примирили божественность и человечность Христа. Ортодоксальные утверждения по этому вопросу всегда вызывали у меня недоумение, смешанное с раздражением. Ведь было так много людей, пожертвовавших собою ради нас, претерпевших более изощренные и более продолжительные мучения; и при этом их не утешало сознание “возлюбленного Сына”. А из Вашей книги я поняла, что божественность Христа — именно в его борьбе за то, чтобы не оставить в себе никакой самости, чтобы осталось только сияние Бога через него. Он этого достиг, и это поистине от Бога. Ведь все мы потерпели неудачу в этой борьбе. Вы помогли мне избавиться от вечно досаждавшей мне мысли, что у Христа-то было преимущество, а это как бы нечестно. Ваша книга стала для меня источником одного из величайших благословений. Ведь Вы и те, кто Вас вдохновляли, снова сделали для меня Церковь живою после того, как многие годы она представлялась мне такой невыносимо омертвевшей!

Письмо профессора медицины:

Я постепенно всё больше утрачивал вкус к церковной жизни; правда, я продолжал ходить в церковь, но при этом мною руководило лишь убеждение, что нельзя же самому быть источником всех своих моральных оценок. Однако невозможно было избавиться от недоумения, почему там все так странно. Знаете, это, может быть, особенно затрагивает медиков и биологов. Мы каждый день бьемся с нашими конкретными профессиональными проблемами, но у нас (по крайней мере, у физиологов и фармакологов) есть во всяком случае весьма реальное и подлинное научное содружество, и этой меркой, хочешь или не хочешь, начинаешь поверять все другие человеческие сообщества. Это не всегда осознаешь, но это так.

Так вот, приближалась Страстная неделя, и на этот раз я всерьез решил: больше я причащаться не пойду. Первый раз со времени моей конфирмации я решился встретить Пасху без причастия. Почему? Потому что я все больше чувствовал себя нечестным, причисляя себя к церкви, которая вызывала с моей стороны столь критическое отношение, а порой просто приводила меня в ярость. Я был убежден, что человек, которому раз открылась христианская вера, никогда не сможет от нее отпасть; однако всё, что мне оставалось — это полная изоляция наедине с моей Библией.