Быть Джоном Ленноном

После Рождества Фредди с Полиной покинули Кенвуд, и Джон вскоре дал работникам Apple задание — найти тем квартиру в Брайтоне, подальше от любых преследований прессы. «Береги задницу, — советовал Джон отцу в письме. — В Брайтоне легионы педрил». Потом, слетав с Синтией на неделю в Марокко, Джон быстро вернулся в студию и записал новую песню — «Across the Universe». Он снова использовал двухтональную полицейскую сирену и очень этим гордился. «Это одна из моих лучших песен, — сказал он мне. — По-настоящему хорошая поэзия».

Он надеялся, что это будет следующий сингл, но другие битлы восторга не разделили и выбрали сочиненную Полом «Lady Madonna» — видимо, решили сделать ставку на старый добрый рок-н-ролл после плохого отклика на фильм «Magical Mystery Tour». Но когда на вторую сторону выбрали новую песню Джорджа «The Inner Light», Леннон сдался и предложил «Across The Universe» Всемирному фонду дикой природы для благотворительной пластинки по сбору средств. Beatles так и не смогли достойно ее записать. «Отвратно свели превосходную песню, — сетовал Джон. — Я был в такой печали!» Он будет в еще большей печали, когда Всемирный фонд дикой природы не сможет осознать, каким рогом изобилия может стать для них эта песня, — и не станет ее продвигать.

Прежде Джону не были свойственны причудливые поэтические формы — но необычной для него была и неослабевающая увлеченность Махариши. Вернувшись из Бангора, он недолго держал свой зарок от наркотиков, но, окунувшись в новую забаву, теперь стал ревностным пропагандистом трансцендентальной медитации. Медитация дает ему больше энергии — как он заявил Дэвиду Фросту в телеинтервью, — и он стал счастливей. И ему плевать, что скептически настроенная публика теперь смеется над битлами, а газетные всезнайки считают их легковерными. Он настаивал на том, что у Махариши Махеш Йоги есть ответы на все вопросы.

Подчиняясь чему-то вроде стадного инстинкта, ливерпульская четверка с женами и одной невестой — Пол и Джейн обручились на Рождество, — согласилась вылететь к йогу в Гималаи, а если точнее, в Ришикеш, в середине февраля 1968 года. Но перед этим в лондонском «Центре духовного возрождения» состоялась встреча с помощником Махариши. Синтия на нее тоже пошла. Та минута, когда они переступили порог, будет запечатлена в ее памяти на всю оставшуюся жизнь. В своей автобиографии она рассказывала об этом вот что: «Когда мы зашли в гостиную, я увидела, что в углу в кресле сидит японка, маленькая, вся в черном. Я сразу же догадалась, что это Йоко Оно, но, боже, что она здесь делает? Неужели Джон пригласил ее? Если так, то — зачем?»

Никаких объяснений не последовало. Йоко представилась, но не участвовала в беседе и сидела молча. Джон беседовал с помощником Махариши и другими битлами, а Йоко, казалось, не замечал. После встречи все стало еще более странным: Джон и Синтия отправились к своей машине, их водитель Лес Энтони открыл дверь, и Йоко прежде них забралась на сиденье. Как писала Синтия, даже Джон казался удивленным. Он спросил Йоко — может, ее подвезти? «Да, пожалуйста, — сказала та и назвала Энтони адрес возле Риджентс-парка, на Ганновер-гейт».

Они ехали в гробовом молчании. «До свидания, спасибо», — сказала Йоко, выходя из машины.

«Что это было, Джон?» — спросила Синтия, когда они поехали домой. Он сказал, что не знает, и больше ничего не объяснял. Она поняла, что его не стоит раздражать. Но казалось очевидным: он что-то недоговаривал.

Так и было: Джон не рассказывал Синтии, что несколько раз виделся с Йоко и в январе пригласил ее на Эбби-роуд, когда они записывали «Hey Bulldog». Услышанное не произвело на нее особого впечатления. «Почему вы всегда используете этот ритм? — спросила она битлов. — Почему не сделаете чего-то более сложного?» Джон смутился и, вероятно, немного разозлился. И все же раздражение не помешало ему пригласить ее в квартиру Нила, где, как он рассчитывал, они займутся сексом. Обычно, когда рок-кумир приводил девушку в квартиру, так все и случалось. Но Йоко была другой. Подход Леннона показался ей грубым, и она отвергла его.

Отказ лишь сделал ее более соблазнительной и загадочной. К следующему месяцу Леннон решил, что в Индию возьмет с собой и Синтию, и Йоко, но в последний миг растерял свой кураж. «Я не знал, как это сделать, — сказал он позже в интервью. — Вот и не сделал».

Ждала ли Йоко, что отправится в Индию, когда объявилась в «Центре духовного возрождения»? Видимо, да.

Прошло несколько дней, и Синтия наткнулась среди фанатской почты в Кенвуде на напечатанное на машинке письмо, в котором Йоко благодарила Джона за его терпение, писала, что думает о нем, и боялась, что больше никогда его не увидит. Это явно было уже не просто письмо от поклонницы, но на все расспросы Синтии Джон снова отмахнулся: мол, Йоко — это «сумасшедшая художница… которая хочет денег на всю свою авангардную хрень» — ну, или что-то вроде того.

Вряд ли Синтию это убедило. Но она уже много лет верила, что ее муж именно такой, каким она хочет его видеть.