Быть Джоном Ленноном

«Raunchy», американский гитарный хит 1958 года, записывали в Мемфисе, на студии Sun Records — где блистали Элвис, Карл Перкинс, Джерри Ли Льюис и Джонни Кэш, — и оттуда он взлетел прямо на вершину американских чартов. Рокерам полюбился звонкий рифф, и на Джорджа, сумевшего его освоить, в его крошечном кругу смотрели как на гения-самородка. «Raunchy» стал его паспортом для принятия в The Quarry Men.

«Мы сказали Джорджу: эй, давай к нам! Он просто знал до черта аккордов, намного больше нашего… — Впоследствии Джон будет часто говорить об этом. — Научил нас много чему. Бывало, покажет нам новый аккорд, а мы с Полом на нем песню строим».

Впрочем, за пределами The Quarry Men Леннон и Харрисон почти не общались. Джон явно не был к этому готов. Свидетельства? Да пожалуйста. Однажды Джордж, считавший себя полноправным участником «банды», приехал в Мендипс и предложил Джону: айда в кино!

Леннон тут же отослал его под каким-то предлогом. Тусоваться с четырнадцатилетним пацаном? Нет, Джон этого не хотел — каким бы хорошим гитаристом ни был паренек. Придет время, он сам расскажет об этом мне — и, как обычно, преувеличит. «Джордж казался даже младше Пола… Младше Пола! Пол с этой своей мордашкой выглядел лет на десять! Джордж цеплялся ко мне, как чертов ребенок! Все время болтался рядом!»

Мими, вероятно, аплодировала — если и не благим мотивам, то по крайней мере тому, как вел себя в этом случае Джон. Остроносые туфли Джорджа, его джинсы-дудочки, выпендрежная рубаха, копна набриолиненных волос и вдобавок его сочный ливерпульский акцент с первого взгляда выдавали в нем паренька из рабочего класса. «Настоящее ливерпульское быдло, да, Джон? О, тебе по душе типы из низшего класса», — язвила Мими с нескрываемым намеком на его отца Фредди, пропадавшего неведомо где.

Тем не менее Пола она терпела. Пол думал, что он ей даже «в общем-то, нравился», как оно, вероятно, и было, хотя она всякий раз покровительственным тоном возглашала, отворяя входную дверь, когда Леннон сидел наверху, в спальне: «Джон, пришел твой маленький дружок!» Да, вспоминал Пол, она шутила, то было видно по глазам — но тем не менее пунктик обозначала. А он слегка прибалдевал от прибранного, уютного дома Джона, от собрания сочинений Уинстона Черчилля, выставленного на книжной полке в гостиной — чтобы сразу в глаза бросалось, — и от длинного мундштука Мими.

Что до Мими, она и правда считала, что Пол «годится». Его акцент был не так заметен, а в умении себя подать и поддерживать беседу он на голову превосходил Джорджа, который, как ей было известно, работал по субботам на посылках у мясника. И она явно не считала, что мальчишка, который развозит на велосипеде колбасу, печенку и баранину, может стать подходящей компанией для ее племянника — студента колледжа!

Нет, уболтать ее, конечно, Пол не мог. Когда он появлялся со своей гитарой, она всегда гнала их с Джоном из дома на крыльцо. Впрочем, им и самим там нравилось. На крыльце, как и в ванной у Джулии, гитары звучали «сочнее», а спальня Джона была слишком маленькой для репетиций — сидя на кровати, они все время толкались руками, пока играли. Так что теперь, когда выпадало остаться наверху, двое подростков, разделивших одну страсть, просто крутили пластинки, — у Джона теперь был свой проигрыватель.

Иногда они ходили к Джулии и слушали ее пластинки — так, обстановку сменить. Да и жила она совсем рядом с домом Пола. Отношения Джона с матерью произвели на младшего мальчика неизгладимое впечатление. «Я потерял маму, это одно. Но если мама живет не с тобой, а ты подросток — это очень грустно, — говорил Пол своему другу и биографу Барри Майлзу. — Джулия была очень милой, но, когда мы уходили, на лице Джона всегда мелькала грусть… Да, он бы в жизни не признался, он был не из таких… разве что в разговоре по душам или на пьяную голову. Он любил тетю Мими, я знаю. Но она никогда не заменила ему маму полностью».

Пит группу уже покинул, но теперь пришел Джордж, и возникла проблема. Четыре гитары на шестерых — это был, мягко говоря, перебор, и Джон предложил Эрику Гриффитсу сменить акустику на электрогитару и усилитель — те как раз появились в продаже в Ливерпуле.

Не видя, что над ним завис дамоклов меч и что его дни в группе могла продлить лишь дорогая «басуха», Эрик сказал: да на кой оно надо?

В тот момент еще можно было объяснить: нет так нет, просто тогда Джордж тебя пересилит. Это было бы вежливо, пожалуй даже по-доброму. Но Джон не стал ничего объяснять. Они просто устроили репетицию дома у Пола без Эрика, а потом отправили Найджела Уолли сообщать об увольнении. Естественно, Эрик расстроился. Они ведь с Джоном дружили и создавали группу вместе…

И далеко не в последний раз Джон сообщал плохие новости через кого угодно, но только не сам.