Быть единственной

Но это касалось активно пьющих граждан, а Машины дети к таковым не относились. Вот и Вадик, зайдя к матери еще раз, ненадолго, потому что надо было катить через всю область, убыл восвояси. По его обмолвкам Маша поняла, что он работает на частном предприятии своего тестя, тоже по автомобильной части, и поэтому долгие каникулы – не для него. Сильно хмельное население колотило машины почем зря, и надо было ловить момент хорошо заработать. В подробности Маша вдаваться не стала – чувствовала, что если Вадик начнет рассказывать о своей жизни, то ничего приятного она не услышит. Женился Вадик, благополучно забыл Гальку, родил сына, живет – хлопот не знает. Все для себя, для женушки своей драгоценной. А о маме забыл…

И что обидно – без дома, выходит, Маша зазря осталась. Не помогло! Ну, умотала Феоктистова за тридевять земель, ну, поехал за ней Вадик… А там и встретил эту свою, теперешнюю… Обидно-то как! Одно хорошо – Вадик теперь знал, что у Маши все-таки есть какая-никакая, а жилплощадь и, если семейная жизнь у него не заладится, мама его всегда примет. Простит и примет.

В эти долгие зимние каникулы Володя приезжал к Маше почти каждый день – мама больная, старенькая звонила, он и приезжал. Плохо было, когда к телефону подходили Зойка или Ирка. У Маши от ненависти аж сводило челюсти, и она сквозь зубы цедила: кто там, Володю позови. Приходилось Маше выдумывать предлоги зазвать к себе сына – то кран потек, то стул расшатался, то лампочку вкрутить. Хлеб кончился, а до магазина дойти ноги болят. Потом сажала его за стол, просила налить им обоим из той большой бутыли, что купила к празднику. Была, была у Маши хитрая мысль!.. Жаль раньше не взялась…

Вот начал бы сын пить, с горя, к примеру, от неудавшейся семейной жизни. И выгнала бы его правильная, интеллигентная женушка. Зачем он ей, пьющий-то? Она ж городская, терпеть особо не будет. А Маша приняла бы… Любого, хоть пьяного. На то и мать. Вот и подносила Маша сыночке хмельную чарку.

Увидев, что спасительная жидкость заканчивается, Маша собралась с силами, доковыляла до большого магазина и прикупила такую же бутыль – будто она и не кончалась. Благо дорогие сорта еще остались. Дешевку всю высосали еще на Рождество.

– Не, мам, больше не буду, – ответил Володя, когда Маша в очередной раз предложила ему выпить для аппетита.

Сама-то она не пила – только чокалась с сыном, пригубливала, а когда он уходил, водочку из своей стопки аккуратно выливала обратно в бутыль. Для экономии.

– Это почему? – удивилась Маша. – Праздники же!

– Нет, все, хватит. Зоя недовольна, что я каждый день прихожу… того. Нет, не буду.

– Ох, а ты ее слушаешь! – поджала губы Маша. – Чего ж мужику не выпить, раз праздники?

– Нет, нет, мам, сегодня не могу. – Володя накрыл ладонью хрустальную стопочку. – Я за рулем. Мне работать надо. Я пойду. Звони.

Маша с демонстративным осуждением покачала головой: нашел кого слушать! А выпроводив сына, подумала: раз Зойка недовольна, значит, Маша на верном пути. Рано или поздно Маша получит сына назад, пусть спившимся, но в единоличное пользование. Будет эта Зойка на старости лет одна… А Маша не будет.

Но и тут в Машиных делах случился досадный затор. Сын еще раз, теперь уже наотрез, отказался от ежесубботних выпивок, и баллон пшеничной, купленный в январе, стоял даже не ополовиненный. Зойка победила, выбив из-под Машиного хитроумного плана опору – законное право русского мужика на воскресный отдых. Конечно, она ж Володю каждый день видит, тюкает, долбит… Тем более что праздники, даже такие несусветно длинные, все-таки кончились.

А еще сынок взял себе моду – заезжать к маме только в будние дни и совсем ненадолго. Маша-то сразу догадалась почему: так у него был веский предлог не причащаться пшеничной, даже по чуть-чуть, и не засиживаться – дел много. Швырнул матери хлеб, картошку, взял рецепты – и был таков. Нет, ни от чего он не отказывался, заехать отвезти Машу в поликлинику, свозить ее на кладбище в Родительскую субботу – нет. Старушки соседки, не видевшие своих драгоценных чад месяцы или даже годы, благостно кивали: как ни посмотришь, а машина Владимир Николаича у подъезда стоит. Заботливый… Но разве такая забота Маше нужна была? Это она хотела о сыночке заботиться…

Пришла весна, вяловатая, проявившаяся по-настоящему только к маю. А Володя принес новость… Ирка, окончившая предпоследний курс университета, собралась замуж за соученика. Пока молодые были заняты сдачей экзаменов, Володя с Зойкой готовились к свадьбе. Товарки по приподъездной скамеечке почему-то за Машу радовались. Как же – дожила худо-бедно до таких лет, внучка вон замуж выходит, может, и правнуков Маша дождется.