Быть гением. Истории об искусстве, жизни, смерти, любви, сексе, деньгах и безумии

Спустя несколько лет меня неисповедимыми путями занесло в PR-отдел Пушкинского музея. Вопреки расхожему мнению, сотрудники музея каждый день приходят в этот самый музей не на свидание с прекрасным, а на обед. На прогулки по Греческому дворику не хватает времени. И только за день до открытия выставки, поздним вечером, после проникновенных речей директора музея и швейцарского посла, когда VIP-персоны и журналисты перетекают из того же Греческого дворика в Галерею искусства стран Европы и Америки XIX–XX веков, можно неспешно пройтись по полупустым залам и впасть в глубокое недоумение.

Сегодня открылась выставка работ швейцарско-немецкого художника Пауля Клее «Ни дня без линии». Я прохожу по шести залам минут за 10 и выношу суровый вердикт: у нашего музея глубокий кризис. Вот из этого целое событие раздувают.

Пару дней спустя мне как бы мимоходом предложат проводить на этой выставке экскурсии. Не хватает, мол, экскурсоводов. Я, к своему удивлению, соглашусь. Затаите дыхание: это один из поворотных моментов в моей жизни. Потому что благодаря Вере Львовне я полюбила импрессионистов. А Клее… Клее открыл мне путь в ХХ век, стал и ключом, и проводником одновременно. Я перевернула все книжные магазины, включая букинистические. Я искала всё, что с ним связано. Я, кажется, наизусть выучила всё, что написано на стенах выставочных залов…

Первая экскурсия уложилась в 15 минут вместо положенных 30. Чуть больше двух минут на зал. Я молилась всем богам: «Пусть только они не задают вопросов!» Они задавали. Мне было страшно.

Я стала всё свободное время проводить на экспозиции. Я всматривалась в его картины, постепенно раздвигая железные засовы разума, чтобы открыть наконец путь напрямую к сердцу, минуя доводы логики и привычных представлений о прекрасном. Я погрузилась в его жизнь так, что только уши торчали. Где-то в точке соединения его личной истории и картинок с выставки вспыхнула искра — и разгорелось пламя. Я не помню, как и когда мы перешли с ним на бессловесный язык детства, театра, музыки и любви. «Самого главного глазами не увидишь. Зорко одно лишь сердце». Из зерна, ещё в детстве посаженного «Маленьким принцем», Клее взрастил что-то невообразимо нежное и прекрасное.

Я теперь проводила экскурсии по 2,5 часа и молилась всем богам: «Побольше, побольше вопросов!» Мы застревали в последнем зале ещё на полчаса с вопросами и эмоциями взахлёб, и я была абсолютно счастлива.

…Потом картинки с выставки уехали обратно в родной Берн. А Клее успел подружиться с моим внутренним ребёнком, так что решил остаться. И вслед за ним из-за железных ворот разума аккурат в зоркое сердце перебралась весёлая братия художников рубежа веков.

Цвет овладел мной

В жизни любого художника есть Путешествие. Густав Климт отправился в Италию и нашёл там византийские мозаики (так начался «золотой период»). Анри Матисс приехал в Россию[7] и открыл для себя иконопись. Пауль Клее замахнулся на Африку, и это перевернуло его искусство. Или, скорее, расставило в нём всё по местам. «В духе Кайруана. Умеренно» — характерная для африканского цикла и, на мой вкус, одна из лучших работ Клее. Картину нужно воспринимать как нотную запись: здесь указано название произведения — «В духе Кайруана» — и динамика — умеренно[8]. Клее часто соединяет музыку с живописью (https://qrgo.page.link/2igk2), и, чтобы читать его картины, достаточно запомнить одно правило: линии передают ритм, а краски — мелодию. «В духе Кайруана» создаёт мягкую, нежную музыку, наполненную полутонами пустыни, песчаной африканской архитектуры, знойного солнца… Фигуративность больше не нужна: всё это присутствует на полотне, хотя на нём вроде бы нет ничего, кроме кружочков и четырёхугольников. В этом отличительная черта Клее: его пытались приписать к сюрреалистам, экспрессионистам, пуантилистам и едва ли не всем — истам XX века. Он никуда не вписывается, хотя со всеми соприкасается, у кого-то что-то берёт, а кому-то что-то даёт. Вот и с беспредметностью то же. Хотя Клее и дружил с автором первой абстракции Василием Кандинским, хотя он и писал картины, на которых вроде бы ничего не изображено, он не абстракционист. От бездны беспредметности его отделяет тонкая грань названия. Кандинский называет свои картины «Композиция №…», а у Клее — «В духе Кайруана. Умеренно», «Гармония северной флоры», «Классическое побережье», «Пасторальные ритмы»… Название связывает картину с реальностью (и с музыкой) и позволяет нам узнать источник вдохновения художника.

^{Пауль Клее. «В духе Кайруана. Умеренно». 1914 год.}

^{Акварель, карандаш, бумага, картон. Центр Пауля Клее, Берн, Швейцария}

Точка слияния двух миров