Быть Героем

Паша и сам не знал почему, но подробностей своей жизни в родном мире он не рассказывал. Ни о клубе «Богатырь» с его загадочным главой, ни о Зинаиде Ивановне. Обмолвился лишь, что пытался заниматься зельеварением и немного практиковался с мечом. А потом повторил колдовство, и переместился сюда. То ли эти события вылетели из его головы, то ли он просто не посчитал нужным что-то говорить об этом.

Гном их бесед слушать не стал, хоть они и были достаточно увлекательными. Отобедав, он ушел в гостевую комнату, где лег спать, и спал он до следующего утра. Волхв воспринял это как должное, а потому и остальные не стали удивляться.

К вечеру истории у троицы закончились. Тогда волхв заявил, что настало время для сна. Будто на улице может шастать нечистая сила и заглядывать в окна. А потому нужно срочно потушить свет и лечь спать. Спорить с ним никто не стал.

«Четвертое января. Этот Новый Год я не отпраздновал»: подумал Паша, глядя на свои часы, которые показывали и дату. Он долго не мог уснуть, анализируя последние события. Если Мигэль смотрел на волхва с нескрываемым интересом и уважением, то у Ясмины во взгляде прослеживалась едва заметная толика ненависти. Но искусственной, будто ей нужно было ненавидеть Велимудра. Паша подумал, что она встретилась ему неспроста, на его пути. Слишком уж удачно она вписалась в их компанию. И Паша даже начинал видеть в ней друга, а ведь все, что их связывало – обещание помочь с поисками волхва. «И куда она теперь? Волхва-то нашли»: ответов на эти вопросы Паша решил не давать. Плюнув на все, он просто уснул.

Однако проснулся он все с теми же мыслями, не дающими ему покоя. Ведь он раскрыл Ясмине все секреты, и, возможно, оказался просто удобным попутчиком, а заодно и прикрытием. И сейчас бдительность старика усыплена Пашиным присутствием, а она, Ясмина, всенепременно этим воспользуется.

Павла буквально сдуло с кровати, он ухватился за меч, и, нацепив его на перевязь, ринулся вон из комнаты. В тот момент он не думал, что своим поведением может вызвать куда больше подозрений, чем Ясмина своим загадочным взглядом.

Он едва ли не кубарем ввалился в пахнущую свежим хлебом комнату, на ходу представляя, как будет рубить и жечь предательницу, посмевшую поднять руку на столь ценного волхва.

Настолько же велико было его смятение, как и в одночасье сгинувший запал. Волхв, Ясмина и эльф чинно сидели за столом, ведя мирную беседу о новостях из княжеств и соседних государств. В эту картину, явно находящийся не в себе, Паша вписывался плохо, чем и привлек внимание к себе.

– Что случилось? – чуть привстав, спросил Мигэль.

– А… Сон дурной привиделся, будто напали на нас, а я сплю и… В общем, все хорошо? – нашелся Паша, понимая, что свои подозрения лучше оставить при себе.

– Устал ты в странствиях, – сделал вывод волхв, – Отдохнуть тебе нужно, но не с вином и плясками, а в тишине и покое.

Велимудр, к новому имени которого Паша еще только привыкал, пригласил гостя к столу, на котором его ждал незатейливый завтрак – свежий хлеб с молоком да вареные яйца.

Трапезничал только Паша и ненасытный эльф, вобравший в себя от людского хороший аппетит.

– В Киеве уже давно Владимир правит, братья его за Смородину ушли, отец в Болгарии голову сложил, – тем временем рассказывал волхв, – Владимир объединить всех хочет под рукою своей, а для этого и капище подле терема поставил, идолов натесал, а Перуна во главе поставил, усы ему из золота отлил. Поговаривают, будто и кровью те идолы кропили, жертвами богов хочет купить. А ведь никто Перуну жертв еще не приносил.

Волхв на секунду замолчал, будто убеждаясь, что его внимательно слушают. Слушали действительно с интересом, а потому он вновь продолжил:

– Разное поговаривают, будто переменился сильно князь. До женщин больно охоч, впрочем, это и раньше было. Однако, говорят, будто и борода у того чернеет, что вера греческая ему по душе, хоть и идолов ставит. А ведь приходили к нему разные послы, разный обряд предлагали. Больно знакомая история с переменами.

– Да… – протянул Павел, не зная кого вспомнить первым, – Гордобор почернел весь, прежде чем предать людей своих.

– Вот и я о том же. Немало я видел и позже таких, – подтвердил Велимудр, – Слыхал я, будто князь хочет в жены себе сестру василевсов ромейских, багрянородную царицу. Вот только не дадут ему ее в жены, пока он не примет нового бога. А он примет.

– Так, – Паша пытался уловить суть происходящего, – Я смотрю, тут все гораздо сложнее, чем ты рассказывал раньше.

– Не к ночи будет сказано, да вот добрая половина литвинов давно уж крестилась, с ними и многие киевляне, особенно купцы, что возят товар свой в Херсонес, а то и Царьград. Да и бабка князя Владимира, Ольга, тоже крещеная была. Силен их бог, сильны и проповедники. Люди речей о спасении наслушались, фимиама в церквях вдохнули, и вот, нет милее им веры, нежели во Христа. Будто до сей поры им страшное посмертие сулили.