Быть Героем

В своих причитаниях волхв никак не походил на умудренного веками бытия мужа, скорее обычного хлебопашца. В словах его сквозила обида и разочарование, однако Паша понимал, тот не делится выводами, а просто передает мнение народа.

– И кто тебе доставляет такие новости. Я подобного не слышал, а ведь был совсем недавно в тех краях.

– Так ты спешил, а я здесь только и делаю, что слушаю и жду, – захватив ус кончиками пальцев, ответил Велимудр.

– Чего ждешь? – не совсем понимая учителя, спросил Павел.

– Жду своего часа. Грядут большие перемены, Павел. И нам нужно решить, чью сторону принять, и принимать ли вообще.

– Ты о чем? – Паша не понимал, и не хотел понимать что-либо без внятных объяснений.

– Я ушел сюда, чтобы обдумать вдали от суеты, вдали от борьбы. Местный народ любит громкие пиры и битвы, их легко купить, если пообещать им много славных битв. Здесь я не боюсь ни греков, ни римлян, ни их бога. Здесь я могу посмотреть на все со стороны. Боги… Те, кому я служил так долго, они… Они боятся. Я чувствую, очень скоро все решится, но решать будут не они, не боги. Решать будем мы, люди. Только люди могут этого и не заметить. И знаешь, чего я боюсь? Я боюсь твоего имени. Оно греческое, как и у Ивана, или мое прошлое. Но тебе оно было дано от рождения.

– Постой, – Паша понял, к чему клонит волхв, – Когда я сюда попал впервые, я увидел то, чего в истории просто не было. Все это отсутствовало напрочь. Я не попадал в прошлое. Тут что-то другое, так что судьба этого мира не решена, постой бросать все.

– Я и не бросал, – улыбнулся волхв.

Если Ясмина, казалось, поняла все, о чем говорили эти двое, то Мигэль просто хлопал глазами, даже не пытаясь вникнуть в суть беседы. У эльфов был один главный бог, который, сотворив мир, просто оставил свое детище развиваться в одиночестве, что эльфы почитали величайшей благодатью. Остальных богов, которых почитали люди, эльфы просто уважали. И Паша даже был в какой-то мере с ними согласен.

Однако этот разговор был столь поверхностным и простецким, не предполагающим никаких серьезных выводов, что Паша наконец-то понял, почему волхв молчит. Дело было в его спутниках, у волхва не было весомых причин доверять им. «Значит, поговорим позже»: решил Павел.

– А есть ли в этом городе торговцы оружием и кузнецы? – перевел тему ученик.

– Есть, Свенельд торгует разным оружием, – поглаживая бороду, ответил Велимудр, – А разве твой меч плох?

В последней фразе звучало искреннее удивление. Не понятно когда, но волхв успел оценить качество ковки и заточки двадцать первого века.

– Нет, с мечом-то все в порядке, а копье свое я утратил, пока до тебя добирался. Опять же, лошадей подковать нужно.

Паша совсем забыл, что негоже всаднику гарцевать без столь грозного оружия, как копье. К тому же Мигэлю нужно было пополнить запасы стрел, часть которых он не смог подобрать после боя.

– Есть и кузнец Олаф. Добрый кузнец, будто Сварогом отмечен, любая работа у него в руках спорится, – резюмировал Велимудр, – Сейчас их лавки должны быть открыты, день торговый. Можете навестить их.

– Так и поступим, – согласился Павел, кивнув эльфу.

К полудню они выбрались на улицу. Свежий морозец приятно щипал щеки, а снег искрился и слепил, возвращая небесам солнечный свет. Под снегом город выглядел гораздо красивее. Нигде не было видно людских отходов, грязи. Угловатые пристройки и длинные дома были укрыты снежными шапками, что делало их гораздо симпатичнее. Небеса будто специально присыпали все несовершенства города, оставив на виду лишь малую их часть. Да и пахло в городе гораздо лучше зимой, все неблагородные запахи были крепко скованы морозом, и в воздухе витал лишь запах дыма, валящего из труб над крышами.

К этому часу люди уже успели натоптать кое-каких тропинок, следуя по ним, Паша и эльф вышли к кузне. Понять, что это именно она, можно было по раскатистым ударам молота и гулкому завыванию воздуха в мехах. К тому же на крыше этого дома практически не было снега, да и стены его, выложенные из камня, растопили снег, обнажив голую землю. Видимо, внутри здания царила неимоверная жара, как и полагается для любой кузни.

Волна раскаленного воздуха хлынула Паше прямо в лицо, когда перед ним отворили дверь. Судя по невзрачному виду, слабой мускулатуре и юному возрасту, дверь открыл обычный помощник, а не подмастерье.

– Здравствуйте, добрые люди, – слегка поклонившись, поздоровался юноша, – Что вы ищете?

– Тут ли работает славный мастер Олаф? – на поклон Павел не ответил, так как решил считать себя весьма и весьма родовитым.

– Да, здесь, – ответил тот.

– Впустишь ли ты нас в дом? – Паше надоело переминаться с ноги на ногу, стоя в пороге, а юнец отчего-то не спешил проявить гостеприимность.

Но стоило Павлу сказать последнюю фразу, как незадачливый помощник кузнеца едва ли не стал пунцовым, на лице его отразилось сильнейшее смятение, проступающее даже через слой черной сажи и пыли. Паша понял, что юнец попросту забыл о том, что вести долгие беседы, держа гостей на пороге, не принято. Он мигом отскочил от дверей, и, в услужливом поклоне, пропустил гостей внутрь.