Быт и нравы царской России

У Алексея было полное и румяное приветливое лицо, русая борода и полная фигура, которая сохраняла величавую осанку, но царственный вид Алексея Михайловича не вызывал ни в ком страха. Обладая привлекательной внешностью, царь имел, по общему мнению, и прекрасную душу.

Царь обладал умом и был деятелен, но был человеком безвольным и малодушным. Как говорит А.Е. Пресняков, «гораздо тихий» царь был тих добротой, а не смыслом. Пользуясь его добротой, придворные и приказные люди не только своевольничали, но и пытались управлять «тихим» царем.

Христианское смирение Алексея доходило до того, что он однажды так отозвался о себе в письме Никону: «А про нас изволишь ведать, и мы, по милости Божий и по вашему святительскому благословению, как есть истинный царь христианский наречуся, а по своим злым мерзким делам недостоин и во псы, не токмо в цари!».

Администрация и обеспечение двора Алексея

Администрация при Алексее по форме оставалась такой же архаической, как и при его отце. «Приказ двора» состоял из шести управлений или «дворов». Это были Казенный, Сытенный, Кормовой, Хлебный, Житный, Конюшенный дворы. Самым важным считался Казенный двор, который имел подчас странные обязанности, например, обязанность одевать тех, кому царь оказывал эту милость, а также одевать его самого. Но доставка при этом чулок и перчаток для семьи царя возлагалась на приказ иностранных дел. Казна выдавала отрезы сукна и шелка, как боярам, так и дворцовым слугам, стрельцам, а также донским казакам; отпускались также соболи на шапки, сафьян на сапоги, шелковые материи. У великого государя на Казенном дворе были свои портные и скорняки, до 100 человек. Чулки и рукавицы шили на царя и царевичей монахини Ново-Девичьего монастыря.

От Кормчего, или Кормового двора на стол царя шли три тысячи блюд в день, а из 30 погребов Сытейного двора — сто ведер вина и пива, и 400 — 500 ведер меда. На это давал деньги «Приказ большого двора», а средства этой кассы пополняли сорок городов, восемь слобод в Москве, таможни, имения, которые давали около 120 000 рублей в год. Кроме того, стол царя обеспечивался провизией и более чем на 100 000 рублей в год напитками. Для молока у государя было стойло на двести коров в соседней деревне, которые стоили по 2 — 6 рублей за голову.

Все послы, сколько бы их ни приезжало из разных стран с многочисленными свитами и сколько бы они ни жили в Москве, кормились и поились за царский счет.

От каждого царского обеда и ужина традиционно посылались блюда (подачи) боярам, думным людям, спальникам и т. д. Если кто не получает подачи, то на следующий день являлся во дворец с запросом к дворецкому: за что такое бесчестие? Доходило даже до челобитной царю. Каждый день на государев стол и на подачи расходилось более 3000 блюд. Только рыбных запасов расходовалось более чем на 100 000 рублей в год.

В московских садах насчитывалось до 14 500 яблонь, 494 груши, 2994 вишневых деревьев, не считая малины, слив, смородины. У царя в Астрахани были свои виноградные сады.

Количество приказов увеличивались от одного царства к другому. Были приказы: поместный, ведавший поместьями; разрядный, ведавший военным и гражданским составом; а также Счетный приказ, Разбойный приказ, управлявший судопроизводством и др.

Стоит еще отметить панафидный приказ, который заведовал торжественными похоронами.

Мятежи

На «сильных» людей жаловались в течение всего царствования Алексея. Народ был недоволен усилением приказной власти и сожалел о тех временах, когда местное управление находилось в руках выборных людей.

В 1648 г. 2 июня толпа окружила царя, который возвращался с богомолия, била ему челом на земского судью Плещеева за его «разбойные и татины дела». Царь Плещеева «не выдал», и тогда народ всем миром пошел громить дома заступников земского судьи боярина Морозова, окольничего Траханиотова, думного дьяка Чистого и многих других. Чистого убили. Ценные вещи бунтовщики не брали себе, но ломали, топтали и выбрасывали в окна со словами: «Вот наша кровь». Москва бушевала три дня. Стрельцы отказались усмирять толпу, а сами служилые люди тоже волновались. Для того чтобы удержать от бунта и воинство и служилых людей, царь велел выдать им двойное денежное и хлебное жалованье.

Опасаясь дальнейшего развития бунта, царь велел Плещеева казнить, но толпа отняла его, когда того вели на казнь, и разорвала на куски; Траханиотова сначала выслали из Москвы, а потом, уступая толпе, вернули и отрубили ему голову. Царь слезно умолял толпу пощадить его дядьку Морозова и обещал навсегда отстранить его и весь его род от государственных дел.