Быть или иметь? Психология культуры потребления

В первом исследовании мы попросили всех студентов мысленно заглянуть на пятнадцать лет вперед и по текущему долларовому курсу оценить собственные ожидания в отношении девяти аспектов своего будущего финансового положения. Мы поделили эти девять оценок на три набора ожиданий: суммарная финансовая стоимость (ожидания в отношении собственной зарплаты и заработка супруга (супруги), стоимости дома, размера инвестиций и суммы, которую респонденты будут тратить в будущем на путешествия); расходы на удовольствия (ожидания относительно суммы, которую респонденты будут тратить на одежду, развлечения и разные хобби и приятные занятия на досуге); и стоимость имущества (ожидаемая цена машин, мебели и прочих вещей в их домах).

По сравнению с участниками, которые отвечали на вопросы о прослушивании музыки, писавшие о смерти сообщили о большей ожидаемой суммарной финансовой стоимости по истечении пятнадцатилетнего периода. Большую сумму они рассчитывали тратить и на удовольствия. Например, члены этой группы сказали, что, по их ожиданиям, в среднем будут расходовать на развлечения, досуг и одежду 813 долларов в месяц, в то время как те, кто писал о музыке, планировали тратить на все это в среднем всего 410 долларов.

Во втором исследовании мы подошли к оценке материализма с несколько иной стороны. После написания сочинений о смерти и музыке две новые группы студентов играли в игру под названием «управление лесными ресурсами». Им нужно было представить себя владельцами компании, которая конкурирует с тремя другими фирмами за право вырубки деревьев в национальном лесу. Участников предупредили, что для дальнейшего выживания бизнеса их компания должна работать прибыльно, но при этом вырубание больших лесных массивов грозит полностью уничтожить лес. А затем студенты ответили на три вопроса. Во-первых, мы выясняли, обусловливала ли их решения алчность, спрашивая ребят, насколько большую прибыль они хотели бы получать по сравнению с другими компаниями. Во-вторых, мы оценивали, не двигал ли ими страх, задав вопрос, насколько сильно их волнует тот факт, что конкуренты могут вырубать ежегодно слишком много деревьев. И наконец, мы оценивали готовность участников потреблять ресурсы, спрашивая их, на вырубку скольких из доступных 100 акров леса они подали бы заявку. Так вот, респонденты, писавшие до этого сочинение о смерти (что, предположительно, обострило в них чувство незащищенности), проявили себя большими материалистами. Они претендовали почти на 62 из 100 доступных акров леса, в то время как запросы членов контрольной группы были гораздо скромнее – всего 49 акров. Кроме того, участников, которые писали о смерти, в основном мотивировала жадность, поскольку они, по их собственным оценкам, хотели иметь большую прибыль, чем другие компании.

Насколько мне известно, это первое исследование, нацеленное на изучение зависимости между незащищенностью и материализмом людей, которое основывалось на реальном эксперименте. Все предыдущие исследования в этой области относились к категории корреляционных, что не давало нам полной уверенности в том, что незащищенность является в данном случае одним из реальных причинно-обусловленных факторов. В отличие от таких исследований, описанные выше экспериментальные процедуры стали самым убедительным на сегодняшний день подтверждением тому, что чувство незащищенности действительно порождает и усиливает материалистические тенденции.

Резюме

Самые разные исследования свидетельствуют о том, что если потребности в безопасности и средствах к существованию не удовлетворяются в полной мере, то люди начинают рассматривать материалистические ценности как свои жизненные приоритеты. Что бы мы ни исследовали и ни анализировали – характеристики наций, родителей или семей, содержание снов или реакцию людей на смерть, – выводы всегда одни и те же. Безусловно, существует множество других источников незащищенности, которая ведет к усилению значимости материалистических целей в системе ценностей человека, и эти источники будут выявлены и задокументированы будущими исследованиями.