Быть Ивановым. Пятнадцать лет диалога с читателями

Объясню про псевдоним. Роман «Псоглавцы» во многом новаторский, и я хотел издать его под псевдонимом, чтобы публика оценивала его без клише «писатель-краевед» и «предыдущая вещь была лучше». Издательство плакало, потому что неизвестный автор априори даёт меньше прибыли, нежели известный, однако пошло мне навстречу. Роман был издан. Разумеется, я не ждал никакой революции, но считал, что читателям будет интересно поохотиться на оборотня в постмодернистском ключе: и оборотень — святой из русской церкви, и охотник — в дыму торфяных пожаров, на дрезине ГАЗ-51 и с интернетом за пазухой. Но вскоре я понял, что попал из огня да в полымя. От клише я не отвязался, только поменял одни ярлыки на другие. Стали говорить «начинающий автор» и «опыта не хватило». Ну а если хрен редьки не слаще, тогда следующий роман — «Комьюнити» — я решил издавать обратно под своим именем. Вот история рождения и смерти писателя Маврина.

Псевдонимами писатели пользуются с разными целями. Не только для того, чтобы укрыться от позора. Известное имя вызывает стандартное отношение. Если хочется уйти от стандартов, можно взять псевдоним

05.05.2012. Евгений

Есть ли реальный прообраз культа (иконы) Псоглавца, описанного в вашей книге (какой-нибудь подобный странный культурный артефакт), или это — чистый вымысел?

В «Псоглавцах» выдуманы деревня Калитино и профессия дэнжеролога, статья из «Википедии», статья академика Лихачёва и «Доношение» Мельникова-Печерского, всё остальное — правда. В том числе совершенно реален культ святого Христофора — Псоглавца, и совершенно реальны его изображения с собачьей головой. Лично я этим странным артефактом заинтересовался по непосредственному впечатлению — когда (уже давным-давно) увидел икону с Псоглавцем в музее города Чердынь, а потом — фреску с Псоглавцем в храме села Ныроб на Северном Урале.

01.06.2012. Светлана

На мой взгляд, финал романа «Общага-на-Крови» открытый, ведь не всегда порезанные вены ведут к смерти (чтобы умереть от потери крови, вены обычно режут в воде): Отличник мог просто потерять сознание, да и Серафиму никто мёртвой не видел. И всё произошедшее стало боевым крещением их любви. Таким образом, вы оставляете небольшой просвет для героев и читателя. Так и было задумано или это моё субъективное восприятие?

Вы правы. Та «Общага», которая есть, — лишь половина той, которую я задумал. Во второй части Отличник и Серафима оказываются живы: Отличника откачали, а Серафима в аварии только сломала руку и весь день провела в больнице, потому Отличник и решил, что она погибла. Не зная о том, что оба они живы, Отличник и Серафима расстаются на восемь лет — и встречаются потом уже другими людьми. Но, написав «Общагу» в нынешнем объёме, я понял, что уже сказал всё, чего хотел сказать, и поэтому не стал писать вторую половину романа.

04.06.2012. Бобс

Ваш роман «Комьюнити» заинтересовал меня саркастическим отображением планшетно-офисной, твиттерно-фейсбучной цивилизации цукерберговского периода и поколения Пу. Но почти половину объёма этой книги составляют описания того, что было связано с чумой в истории человечества. Есть ли в этих повествованиях о чуме ещё какой-то смысл, который вы вложили, а я не понял? Что вы этим хотели сказать?

Роман «Комьюнити» — не про гибель виртуальной тусовки, как вы, конечно, понимаете, а про то, что интернет, придуманный как средство объединения, в обществе потребления только разъединяет. Демон чумы Абракадабра (бессмыслица, некоммуникабельность) — инструмент и символ разъединения. А истории чумы — сценарии убийств (цитирую роман), обучающая программа.