Быть Ивановым. Пятнадцать лет диалога с читателями

Образ царя в романе я создавал, не опираясь ни на какую концепцию. Но эсхатологическую суть опричнины взял из работ историка А. Л. Юрганова — Юрганов убедил меня на все сто, что реальная опричнина была реально организована реальным Грозным в формате Страшного суда. Однако, даже принимая концепцию Юрганова, можно было делать Грозного таким, каким я его сделал, а можно было и не делать (за П. Лунгина, П. Мамонова и А. Дворкина, которые вывихнули сценарию все суставы, я не отвечаю). Поскольку я занимался художественным произведением, а не монографией, я это сделал.

21.04.2013. Константин

В вашем романе «Сердце пармы» встречается слово «хумляльт». Его значение вы изъяснили в тексте. Выдумано ли оно вами? Не нашёл ни в каких словарях. Или оно всё-таки существует? Очень интересно узнать об источниках (этимологии) слова.

Слово «хумляльт» я придумал, точнее, составил из двух мансийских слов «хум» — «человек» и «ляльт» — «навстречу». То есть «человек, идущий навстречу», в смысле — «наперекор». Такого мифологического персонажа тоже нет, я его придумал.

11.11.2013. Глеб

Посмотрел «Географа» Велединского, и у меня вопрос. Неужели невозможен образ современного князя-Христа? Неужели только так можно — через ёрничество и грязцу?

Сложный вопрос. Наверное, Христос-2 художественно нежизнеспособен. Были примеры буквального дублирования, скажем, Авдий Каллистратов в «Плахе» Айтматова. Не срослось. Видимо, один образ — одно пришествие. Второе пришествие должно быть в ином образе, например в ёрническом, подобно «евангелическому алкоголику» Веничке Ерофееву, или в чудовищном, подобно Демиургу из «Отягощённых злом» Стругацких. Наверное, поэтому Христа и сложно будет опознать. Значит, надо учиться видеть христову суть в любом человеке.

Видимо, Христос-2 художественно нежизнеспособен. Один образ — одно пришествие. Во втором пришествии опознать Христа будет сложно. Значит, надо учиться видеть христову суть в любом человеке

22.11.2013. Михаил

На меня роман и фильм «Географ глобус пропил» произвели большое впечатление, хотя я никогда не считал себя сентиментальным человеком. Хотел спросить у вас: вам жаль главного героя? Как вы считаете, Служкин по жизни счастливый или несчастный человек? Почему в книге он так легко уволился из школы? Обстоятельства, конечно, были не очень, но ведь из-за этого он, возможно, лишился шанса «найти себя» в жизни.

Мне жаль Служкина, но не потому, что он жалкий, а потому что другие не видят его силу, а он не желает её показывать. Служкин — человек не очень везучий и не очень счастливый, но отмеренную ему дозу счастья он не растеряет, а это уже много. Из школы он уволился, потому что работа учителя — не для него, он не владеет педагогическими навыками и не может работать хладнокровно. Служкин не терял себя в жизни, он совершенно адекватен, а потому ему не нужен шанс «найти себя».

31.03.2014. Артём

Недавно прочитал «Общагу-на-Крови», и меня не покидает мысль о сходстве героев и образа их мышления в вашем произведении и в «Братьях Карамазовых» Достоевского. Прокомментируйте, пожалуйста.

Есть такой термин — «достоевщина». Это произведение, в котором герои (чаще всего молодые) проходят через драматические события и решают для себя важнейшие нравственные вопросы. Происходит это очень бурно и страстно, на грани трагедии, в многословном общении и в конфликтах. Каждый герой как бы олицетворяет одну идею или одно понимание жизни.

«Достоевщина» — возрастная болезнь писателя, но болезнь хорошая, правильная. «Общага» — замечательное проявление этой болезни. В этом смысле она и корреспондируется с «Карамазовыми». Но других связей с «Карамазовыми» в «Общаге» нет: Игорь — не отсылка к Ивану Карамазову, Ванька — не отсылка к Дмитрию, Отличник — к Алёше и так далее.

30.06.2015. Владимир