Я не знаю, в чём может выражаться любовь Танюши к Герману, особенно к Герману в тюрьме. Но эта любовь была целительна для души уже сразу, как только родилась. И Таня начала бороться: она преодолела свои сомнения в Германе, она впервые ответила дрянной Анжелке, она не сдала Германа на допросе, примчалась в деревню Ненастье, сцепилась с Басуновым. Таня впервые забыла о себе, отодвинула себя на второй план ради другого человека.
Не надо превращать другого человека в господина, у которого ты раб, но не надо и считать, что ты всегда — важнее всех на свете. Это сложный этический путь, и на нём человека поджидают другие ловушки-«ненастья», но пройти этот путь можно, только если душа жива, а Герман «оживил» Танюшу.
На этом пути нет никакой уверенности в том, что счастье обязательно будет достигнуто, но зато на этом пути счастье всегда возможно. У Танюши не было надежды на счастье, когда она думала о своей беде, но есть надежда на счастье, когда она думает о беде Германа.
Сочувствие к себе — ловушка. Нет ничего плохого в том, что человек отдаётся горечи, особенно если он обижен несправедливо. Но движение к счастью прекращается. Надо преодолеть себя, вырваться из западни. А лучше всего это сделать через сочувствие к другому
1. Да. Напомню: Служкину 28 лет, Маше — 14. Как бы Служкин ни любил Машу, эти отношения — неправильные. Служкин это понимает. Отодвигая себя, он даёт Маше возможность жить собственной жизнью, как в походе даёт «отцам» возможность быть в собственном походе. Для Служкина высшая ценность не любовь, а, так сказать, бережность по отношению к другим. А это требует самоотречения — самого трудного решения.
2. Я бы не сказал, что Служкин заливал горе водкой. Он не напивался после разрыва с Машей. А Маша, потеряв Служкина, просто приняла то, что уже имелось, — Старкова. Но это у неё несерьёзно.
3. Для Нади главное — не любовь, не дочь и даже не благополучие, а чувство своей правоты. Так она самовыражается. Надя должна быть права, должна кого-то обличать. (Как певица Слава поёт: «Я сама дверь закрыла, я собою довольна. Отчего же так грустно, отчего же так больно?») Уйдя к Будкину, Надя не сможет быть правой по отношению к Будкину, а оставаясь со Служкиным сможет наслаждаться своей (бессмысленной) правотой по отношению к Служкину. Это весьма распространённый тип поведения в эпоху самовыражения: сделать всем — и себе — только хуже, но остаться правым. Служкин говорит об этом Наде открытым текстом.