Быть Хокингом

Заунывные мотивы кантиг наполняли мой внутренний мир и сопровождали меня в моем одиноком труде. Они были со мной, когда я выполняла работу по дому, занимали меня при бесконечном кормлении Стивена – еда, порубленная на мельчайшие кусочки, исчезала ложка за ложкой, глоток за глотком, – и в любую свободную минуту, пусть краткую, я бросалась к своему столу в эркере гостиной, чтобы сделать несколько пометок, набросать пару идей, привязать несколько ссылок. Тем не менее изучения этих песен, написания аннотаций и анализа было недостаточно. Я страстно хотела иметь возможность выразить такие же эмоции через песни, песни любой эпохи. После первого опыта соприкосновения с вокальной музыкой в Калифорнии я мечтала о том, чтобы научиться петь как следует. Голос можно было носить с собой, в отличие от пианино, и тренировать где и когда угодно, даже во время мытья посуды.

Хотя пренебрежение Стивена к средневековым исследованиям было непримиримо, а его преданность большой опере, в частности Вагнеру, не ослабевала, он тем не менее поощрял мой новый интерес.

Хотя пренебрежение Стивена к средневековым исследованиям было непримиримо, а его преданность большой опере, в частности Вагнеру, не ослабевала, он тем не менее поощрял мой новый интерес. Раз в неделю он и его студент согласились приходить домой раньше для того, чтобы посидеть с детьми и отпустить меня на один час на вечерние занятия вокалом у известного баритона Найджела Викенса, преподавателя и концертирующего певца. Его высокая прямая фигура казалась еще более импозантной благодаря выдающемуся черепу, и при первом знакомстве я почувствовала, что оробела, – возможно, из-за преувеличенной четкости его дикции. Однако оказалось, что это лишь одна из черт его неординарной личности. Преуспев в актерском искусстве, он мог в одну минуту удерживать класс в благоговейном повиновении, а в следующую – повергнуть в пароксизм хохота. Настоящий волшебник от музыки, Найджел каждую неделю открывал свою коробочку с фокусами, чтобы доставать оттуда блестящие драгоценности, содержащие в себе все цвета и оттенки эмоций и вобравшие эссенцию творчества гениальных музыкантов: Шуберта, Шумана, Брамса, Форе, Моцарта… Их гений обращался к внутреннему миру человека, чтобы дать выход всему, что таится в глубине души, выразить надежды и страхи, печаль и чувство трагедии – все то, для чего недостает слов. Иногда печальные ноты песен и пробуждаемое ими смутное чувство томления оказывались такими болезненными, что их невозможно было переносить. Через два занятия я уже понимала, что хочу научиться петь, создать собственный голос с нуля и использовать мой новый инструмент.

4. Настольная игра

Довольный новой удобной обстановкой и уверенный в своем положении на работе, Стивен сменил направление исследований в физике, оставив за плечами законы макрокосма и общую теорию относительности, он все больше погружался в квантовую механику, в законы, действующие в микрокосме, на уровне элементарных частиц, квантов – кирпичиков бытия. Такая смена предмета исследования явилась закономерным результатом его работ, посвященных черным дырам, и научным контактам с калифорнийскими физиками, изучающими элементарные частицы; он устремился к новым горизонтам, начав разработку теории квантовой гравитации, которая, как он надеялся, поможет связать законы общей относительности Эйнштейна и физику квантовой механики. Эйнштейн относился с глубоким подозрением к теории квантовой механики, разработанной Вернером Гейзенбергом и Нильсом Бором в 1920-х годах. Он не доверял этому научному прорыву из-за элементов неопределенности и случайности, которые были его неотъемлемыми частями: это подрывало его веру в возвышенную упорядоченность природы Вселенной. Свое неприятие он озвучивал Нильсу Бору, сказав так: «Бог не играет в кости во Вселенной».