Быть Корелли

— Полагаю начать с чего-нибудь лёгкого, — Осборн поддел вилкой лист базилика, отложил его в сторону. — А потом перейти к более «сытным» темам.

Аналогия с обедом не впечатлила Алессандро — лёгких тем у них с Фальконе, действующего руками Осборна, не было. Он решил действовать в лоб.

— Вы не предполагаете, что наркоторговля — слишком рискованное дело для такого человека, как Фредерико Романо? Его целевой доход в разы превышает возможный доход от реализации тех объёмов, что у него обнаружили.

Прокурор нервно хмыкнул при упоминании Романо. К задержанию консильери семейства Корелли он приложил руку, поставив на ордере об аресте свою подпись. Своим вопросом Алек выдал заинтересованность в этом деле, но она и так была очевидна им обоим. Кроме того, Алек чётко следил за своей речью — разговор о Романо не должен был перейти за рамки светской беседы, о том, что написано в газетах.

— Нуу, человек такое создание. Ему всегда мало…

— Не знал, что вы не только прокурор, но ещё и психолог, — усмехнувшись, Алессандро отправил в рот кусок помидора.

— Жаль, что ваше сфабрикованное против меня дельце не выгорит, и ваш прекрасный деловой партнёр, скорее всего, отправится за решетку, зато вы, синьор Корелли, получили неплохую компенсацию, — Осборн состроил хитрое лицо. После вина оно покраснело, и контраст с белыми ямами после акне стал более заметен. Алек отвёл взгляд, на это было невыносимо смотреть.

Принесли горячее, и Алессандро, рассматривая посетителей и ожидая, когда официант закончит свою работу, получил возможность продумать стратегию беседы. Они оба понимали о чём речь, но оба старательно лавировали среди намёков и общих фраз. Алек взял курс на то, чтобы заставить Осборна говорить, называя вещи своими именами.

— Не понимаю, о чём вы.

— О недавнем проникновении со взломом в мой дом, — Осборн заткнул за ворот рубашки салфетку, взялся за гриб и тут же капнул на неё соусом. Длинная бежево-розовая полоса изувечила всю эстетику девственно-чистой ткани.

— Да, я слышал об этом, сочувствую, — Корелли нахмурил брови, старательно разыгрывая удивление. — Какие версии? Ограбление?

— Нет, удивительно, но ничего не пропало. Почти ничего.

— Тогда вам стоит сменить охрану. Вероятно, она недостаточно компетентна.

Алессандро переключил внимание на телятину. Скалопини было действительно бесподобным, мясо таяло во рту, и даже неприятная компания не могла перебить простое человеческое удовлетворение от вкусной еды. Алек считал себя ценителем родной кухни, несмотря на то, что в Чикаго было не так много ресторанов, которые действительно чтили традиции приготовления. В отличие от своего отца, который всегда обедал дома, выписав себе повара с Сицилии, Алек сумел перестроиться, но всегда приятно удивлялся, когда находил в Чикаго действительно итальянскую кухню.

— А что, если я придам огласке похищение из моего дома некоей Изабеллы Бланко? Не сомневайтесь, я знаю, что это сделали вы, — Осборн, наконец, перешёл в нападение. Он волновался — его выдала вилка, жалобно пискнувшая по фарфору огромной, круглой обеденной тарелки.

Корелли невозмутимо отправил в рот второй кусок и отпил вина. Пряное кружево вкуса, фруктовые нотки и едва уловимый аромат табака и перца идеально оттеняли вкус нежного молодого мяса.

— Мы можем договориться.

Алек промокнул губы салфеткой и улыбнулся. Воцарилось молчание. Оно длилось так долго, что Корелли машинально дотронулся до ремешка «Джежер Лекультр», которые носил на правой руке, чтобы проверить время.

— Ваши предложения, — наконец, отозвался Осборн. В этот раз Алессандро не сумел прочесть выражение его лица: он казался одинаково припёртым к стенке и задумавшим хитрую многоходовку.

— Сколько вы хотите за неё?

— Вы предлагаете мне отступные? — прокурор хрюкнул, проглатывая внушительную порцию пасты карбонара. Мелкие капли белого соуса повисли у него на носу и на подбородке. Настоящая свинья. Алек не мог отделаться от мысли, приделай к его башке острые уши-лопухи, она не будет отличаться от свиной на праздничном столе.

— Давайте назовём это так.

— За женщину?

— Почему нет? Сколько вы хотите за неё?

Цинично. Алек словно выторговывал у него эксклюзивную машину или скаковую лошадь. Таков был их мир, такова суть его, и, несмотря на все благородные порывы и на всю ту страсть, что он питал к Изабелле Бланко, Алек осознавал это. В их мире нельзя показывать слабости — такие, как Осборн, как Фальконе, тенью стоявший у него за спиной, только и ждут такой возможности. Ждут чтобы накинуться и сожрать. Но у Корелли слишком толстая шкура, сломают зубы.

— Поверьте, я не хотел бы добиваться вашего молчания менее гуманными способами…