Быть Корелли

— Лита Андреа Корелли. За предательство семьи вы приговариваетесь к смерти через выстрел в сердце.

Лита заплакала. Она больше не протестовала, не пыталась вырваться — шок и неверие в происходящее сковало её по рукам и ногам. И Алек не верил, что это происходит. Снова. Чувство дежавю захлестнуло его — ровно на том же месте, у камина, где над каменной плитой возвели металлический, нержавеющий поддон, чтобы не вытекло ни единой капли крови, стояла на коленях его жена и её любовник. Вина Габриэле была очевидна. А сейчас всё внутри Алека яростно протестовало.

Данте беспомощно крутил головой не находя ни у кого поддержки — все прятали глаза в пол, охрана смотрела перед собой натренированным невидящим взглядом. Они были мебелью и только. У матери дрожали губы, она прикрывала рот сложенным в кулёк носовым платком. Джулиано напоминал статую, Алек и сам её напоминал. Парализованный волей отца, который, даже сидя в инвалидном кресле, внушал страх.

— Данте. Пистолет, — указал ему Руссо, когда Литу поставили на колени.

Но Данте не взял его. Пройдя вглубь комнаты, он встал на колени рядом со своей женой, обнял её. Она что-то горячо зашептала ему, но Данте отрицательно качнул головой. Лита залилась слезами, уронила голову в ладони.

— Нас вместе.

От его ледяного, уверенного тона по спине пробежал холодок. Алек помнил только то, что тогда всё вышло из-под контроля, а после память услужливо оставила ему лишь обрывки.

— Нет, Руссо! Нет! Всю жизнь я не говорила ни слова против, но сейчас! Нет! Я говорю тебе нет! — мать вдруг закричала так, что зазвенел хрусталь на потолке, она бросилась к Данте, но Фалани перехватил её в паре футов от них, Гарделия успела лишь соприкоснуться с Литой руками.

— Гарделия, — Лео мягко взял её за руки и отвёл в сторону. К ней бросился Джулиано. Мать смотрела на него умоляющими глазами, искала помощи, поддержки, пыталась остановить то, что творилось у неё на глазах. И не находила её. Доведённая до отчаяния, Гарделия бессильно повисла на руках у среднего сына.

— Внуки. Наши внуки. Совсем маленькие. Антея. Винченте… — она захлебывалась в рыданиях. Алек с ужасом понял, что его племянники остаются круглыми сиротами.

— Здесь кто-нибудь способен держать в руках оружие? Алессандро?

Собственное имя прозвучало, как хлёсткая пощёчина. Алек непроизвольно дёрнулся, когда услышал его. Холодная рукоять пистолета тронула ладонь, перед лицом возникли орехово-зелёные глаза Лео Фалани. Они влажно блестели, в них читалось сочувствие горю, которое уже почти состоялось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Надеюсь, ты хотя бы в этом не подведешь меня, — добил Руссо, и чувство стыда накрыло Алека лавиной. Оно ударило его в лицо, набилось холодными льдинами за воротник. Тогда Алек впервые захотел навести оружие на отца. Впервые ужаснулся этой мысли. Тому, что она вообще пришла ему в голову.

Потом, после всего, давясь очередной сигарой на крыльце отчего — до чёртиков ненавистного — дома, Алек с ужасом понимал, что эта страшная мысль укоренилась в нём.

— Давай, брат, докажи, что ты не трус.

Шепнул ему Данте за секунду до выстрела.

Грохнуло дважды. Дважды руку дёрнуло отдачей. А потом наступила темнота.

Он выплыл из неё только на улице. Сухие реплики отца отдавались эхом по стенками черепа, скребли память. «Детей перевезти сюда. Гарделия позаботится о них».

«Уберите тела. Фалани, займись поиском юристов для «Корелли консалтинг». Свяжись с нашим судмедэкспертом».

«После похорон устроим семейный совет. Я не уверен, что Алессандро готов нести бремя главы семьи. Все свободны. Джулиано, останься».

Отняв жизнь у сына, он словно бы сам получил жизнь. Жалкий, высушенный, жестокий ублюдок. Алек снова поймал себя в реальности, когда яростно тушил сигару о край ступеньки. Она рассыпалась мелкой, вонючей пылью, и ветер растрепал её по всей лестнице. Перед глазами всплывала картинка — два тела, державшихся за руки — Алек раз за разом прогонял её из головы. Ещё одна — мать, упавшая на грудь Данте, её руки по локоть в крови, прикосновение, липкое, мокрое, её скользкие пальцы и глаза, полные боли. «Ну, зачем, сынок, зачем?».

Хлопнула дверь, Алек резко обернулся, подобрался, будто ожидая нападения. Джулиано вывалился из дома, как пьяный, и зашагал куда-то прочь. Он держался за стенку, ничего и не кого не видя перед собой, а после сел на корточки и зарыдал в голос.

Это было выше его сил. Алек втянул носом воздух — голова закружилась сильнее — отпружинил от ступеньки и бросился к машинам. Ему хотелось немедленно уехать отсюда. И больше никогда не возвращаться.

- 2 -

Она вошла тихо, словно тень — её выдал лишь густой, терпкий мандариновый аромат. Она была словно соткана из тьмы. Из тьмы и крови в этом своём красном платье. Она ему снилась. Снилась или чудилась, потому что скотча осталось на дне. Вот, оказывается, сколько ему нужно, чтобы напиться. Всего-то один графин.

— О, боже…