Быть лучшей

– Да, дорогая.

– Так отчего бы вам по пути не заехать в Наттон-Прайори и не потолковать с Сэнди? Когда он в деревне, с ним легче иметь дело.

– Пожалуй, так я и поступлю, – сказал сэр Рональд. – И спасибо тебе большое, Пола, ты очень помогла нам.

– Да-да, спасибо огромное, мы действительно благодарны тебе за помощь. – Майкл послал ей одну из своих обворожительных улыбок, отпил вина. Затем, помолчав немного, спросил: – Слушай, Пола, а что, Capa Лаудер все еще замужем за своим художником-французом? Ты ничего о ней не слышала в последнее время? Спрашиваю из чистого любопытства, имей в виду.

– Нет, почему же, до меня доходили сведения о ней, но только окольными путями, потому что я больше не считаю их с Джонатаном членами семьи. – Пола нахмурилась. – В одном французском журнале, по-моему, в «Пари-матч», я полгода назад читала статью об Иве Паскале. Там была фотография: он, Capa и их пятилетняя дочь Хлоя. Похоже, они живут где-то в Приморских Альпах. У них старая ферма. Ив оборудовал там себе студию. У него репутация «enfant terrible»[1] французской живописи, и его картины имеют потрясающий успех.

– Он действительно отличный художник, хотя и не в моем вкусе, – заметил Майкл. – Я воспитан на образцах французского импрессионизма, и все эти ультрасовременные штучки оставляют меня совершенно равнодушным. А вот Моне, Мане, Сислеем и Ван Гогом я всегда готов любоваться.

– Ты прав, – согласилась Пола.

– Коль скоро уж мы заговорили о Саре, что слышно о ее сообщнике, Джонатане Эйнсли? Все еще скрывается где-то на Дальнем Востоке?

– Вроде да, хотя даже Сэнди точно не знает. – Голос Полы звучал ровно и отчужденно. – Друзья Эмили говорили, что видели его в Гонконге, потом в Сингапуре. Дивиденды и балансовый отчет Джонатану пересылают через одну посредническую фирму, здесь в Лондоне, которая, по-видимому, ведет его дела. – Пола поморщилась, как от боли. – Впрочем, пока он не появляется в Англии, меня это мало интересует. Как любила говорить Эмма, баба с воза – кобыле легче.

– Вот именно. – Майкл удивленно покачал головой. – Никогда не мог понять, почему он так поступил. Это надо же свалять такого дурака. Ведь у него все было – и он сам все разрушил.

– Может, он думал, что не попадется, – вступил в разговор сэр Рональд. – Но в таком случае он недооценил тебя. – Уголком глаза он взглянул на Полу, погладил ее по руке и усмехнулся. – В тебе он встретил достойного соперника, это уж точно.

Пола тоже было улыбнулась, но улыбка получилась вымученной. Какое-то время она не могла говорить. Ей было противно само упоминание имени кузена, Джонатана Эйнсли, ее злейшего многолетнего врага.

– Так что же, никто в семье не знает, на что он живет? – не отступал Майкл.

Пола бросила на него невидящий взгляд и поджала губы – привычка, которую она переняла у бабушки. Помолчав немного, она с некоторым нажимом ответила:

– Об этом Джонатану Эйнсли беспокоиться не приходится. «Харт Энтерпрайзиз» дает ему вполне приличный доход. – И, снова помолчав, добавила: – И никому не приходит в голову интересоваться его личной или деловой жизнью… ибо это просто-напросто никому не интересно.

Пола удивленно приподняла брови и, пристально вглядываясь в Майкла своими живыми голубыми глазами, спросила:

– Кстати, а тебя-то почему так интересует Джонатан?

– Даже сам не знаю. В последние годы я совсем не вспоминал о нем, а теперь что-то любопытно стало, – Майкл смущенно улыбнулся.

– Ну а мне он нисколько неинтересен.

В ресторане было тепло, но Полу познабливало как от холода. Она не забыла последние слова, сказанные ей Джонатаном: «Ты меня еще попомнишь, Пола Фарли. Мы с Себастьяном никогда тебе этого не забудем». Он прокричал их, забавно размахивая кулаком перед ее лицом, как злодей в викторианском романе. Ну, Себастьяну-то Кроссу «помнить» теперь не удастся – он умер. А Джонатан жив. Иногда ей снятся кошмары, в которых появлялся кузен, чтобы мучить ее. Он и впрямь на это способен. Он вообще на все способен. Она знала это с детства. Однажды, несколько лет назад, она поделилась своими страхами с Сэнди, но тот только рассмеялся и посоветовал выбросить Джонатана из головы. Это же задира, сказал он, а, как известно, задиры всегда трусы.

Это верно, и тем не менее ей так и не удалось вытравить из памяти день, когда Сэнди выгнал Джонатана. У нее перед глазами так и стоит его злобный взгляд, выражение ненависти, перекосившее лицо. Именно тогда она почувствовала, что нажила себе врага на всю жизнь. Десять лет прошло с тех пор. Ни она, ни кто другой из семьи не видели его все это время, и тем не менее червячок страха не переставал копошиться у нее в груди.

Сообразив, что Майкл и сэр Рональд наблюдают за ней и ждут объяснения, она повернулась к Майклу и нарочито небрежным тоном сказала:

– Господин Эйнсли оказался не той лошадкой, и чем меньше мы будем вспоминать его, тем лучше.

– Конечно, дорогая, конечно, – согласился сэр Рональд. Он почувствовал, как изменилось настроение Полы, когда они заговорили о Джонатане, и решил, что пора сменить тему.