Быть лучшей

– Знаю. Я хочу посмотреть на Пасхальное яйцо русской императорской фамилии работы Фаберже, – с видимым удовольствием объяснил сэр Рональд. – У моего посредника в Париже есть клиент в Биаррице. Точнее клиентка. Весьма пожилая дама. Из русских белоэмигрантов. Похоже, она, наконец, решилась продать этот ювелирный шедевр. И, естественно, я хочу оказаться там прежде, чем американский издатель Малкольм Форбс или какой-нибудь другой коллекционер пронюхает об этом. Ты ведь знаешь, какая сейчас редкость Фаберже. – Сэр Рональд посмотрел на часы, прищелкнул языком и, не дав Майклу вставить слово, поспешно продолжил: – Кстати, я вспомнил, что через четверть часа у меня свидание в ювелирном магазине Вартски. Кеннет Сноумен недавно заполучил портсигар Николая Второго. Его сделал Перчин, один из лучших учеников Фаберже, и я обещал, что после обеда заеду взглянуть на него.

– Рад это слышать, папа, и надеюсь, тебе достанутся обе вещи, – искренне сказал Майкл, зная, как серьезно относится отец к коллекционированию драгоценностей. То, что когда-то было случайным хобби, стало страстью всей жизни. Коллекция Фаберже, принадлежавшая Каллински, была широко известна и часто выставлялась, наряду с Сандринхемской коллекцией, начало которой некогда положил король Эдуард VII и королева Александра, сестра русской императрицы Марии Федоровны. Впоследствии коллекция перешла к королеве Марии, которая значительно пополнила ее, а теперь коллекция принадлежала королеве Елизавете II.

– Раз ты торопишься, папа, – улыбнулся Майкл отцу, – я скажу, чтобы принесли счет.

Он кивнул официанту.

Сэр Рональд посмотрел на Полу.

– Если ты доедешь со мной до Вартски, дальше мой шофер в твоем распоряжении, дорогая.

– Большое спасибо, дядя Ронни.

– Майкл, а тебя куда подбросить?

– Не стоит, – ответил Майкл, не желая оставаться наедине с Полой. – Спасибо, папа, я лучше пройдусь.

Глава 4

В конце концов Пола все же полетела в Париж. Решение она приняла внезапно, вернувшись в свой кабинет в три часа пополудни. Она уже потянулась к диску, чтобы набрать номер «Бритиш эруэйз» и отменить бронь, как вдруг передумала и повесила трубку. В спешке покончив с работой, она кинула несколько платьев в дорожную сумку и помчалась в аэропорт Хитроу, чтобы успеть на шестичасовой рейс. Без десяти шесть Пола была в аэропорте. Полет прошел без приключений, дул попутный ветер, и ровно через час пять минут после взлета самолет благополучно приземлился в аэропорту Шарля де Голля.

Багаж и таможенный досмотр не заняли много времени, и вот Пола уже едет в автомобиле, который он прислал за ней.

Впервые после обеда с Каллински Пола проанализировала ситуацию. Выходило, что решение лететь в Париж было не таким уж внезапным. Разве с самого начала, едва прочитав его записку, она не знала, что так и будет? Разве уже тогда это не было, как говорят французы, свершившимся фактом? Разумеется, было. Просто не хотелось признаваться в этом, вот она и напустила тумана насчет долга и обязательств.

Пола уютно устроилась в уголке сиденья, вытянув длинные, стройные ноги. Улыбнулась. На память пришли слова, как-то сказанные бабушкой: «Когда позовет мужчина, который нужен, любая женщина побежит, неважно, кто она и какие обстоятельства удерживают ее. Ничуть не сомневаюсь, что придет день, и ты тоже угодишь в эту ловушку, как в нее угодила я, когда появился твой дед. Запомни это, Пола». И как всегда, бабушка оказалась права.

Еще не согнав с губ улыбку, Пола посмотрела в окно. Учитывая часовую разницу во времени, в Париже было девять и уже темнело.

На большой скорости машина, влившись в общий поток, свернула с бульвара де Курсель на площадь Звезды, где возвышалась Триумфальная арка, памятник национальной славы. Пола поежилась. Немыслимо, каким образом удается этим огромным автомобилям, несущимся с бешеной скоростью, словно на гонках, избежать столкновения.

Ее машина, вырвавшись из общего потока, оставила позади рев клаксонов и скрежет тормозов и выехала на Елисейские поля. Пола с облегчением вздохнула. Она любила эту сверкающую магистраль.

Приезжая в Париж, она всякий раз вспоминала свое первое появление здесь, ощущение от которого со временем не ослабевало. Ее любовь к «столице мира» – прекраснейшему городу на свете, была неотделима от ностальгии. Перед мысленным взором мелькали кадры прошлого и в них все те, кто был здесь с нею и благодаря кому поездки в Париж всегда приобретали особый аромат: бабушка, мать с отцом, брат Филип, Тесса, кузина Эмили, которая с детских лет была ее любимой спутницей в путешествиях.

Он тоже был для нее частью Парижа. Скоро они встретятся, и незачем омрачать эту встречу мыслями о детях и терзаниями совести. Это было бы несправедливо. К тому же она раз и навсегда решила, что сожаления задним числом бессмысленны и представляют собой лишь пустую трату драгоценного времени.