Быть мужчиной. Современная мужественность без насилия, доминирования и страха

В пятнадцати сантиметрах от моего носа лицо женщины начало искажаться в болезненных гримасах, и я услышал не менее болезненные звуки. Глаза ее были закрыты, так что я улучил момент и посмотрел на других людей в зале. Господи, большинство из них делали то же самое! Линды Блэр из «Экзорциста» выли и изгибались, будто аниматроники.

Колокольчики вновь прозвонили, и я повернулся к своей напарнице, уже открывшей глаза. Я поощряюще покивал.

— Теперь меняемся: пусть другой партнер покажет свою безобразность.

Я покраснел и сложил руки на груди. Пробормотал под нос:

— Бр-р-р.

Моя партнерша подмигнула мне.

— Извините, — произнес я, — я не очень хорошо это умею.

— Все нормально, — подбодрила она.

Я посмотрел в пол. Изрыгнул еще один неискренний «бр-р-р» и сдался.

Опять зазвонили колокольчики.

О Боже, что еще?

Как оказалось, они провозгласили минуту прикосновений друг к другу. Очень осторожных, нейтральных прикосновений к рукам и плечам. Это было неловко. Ужасно неловко. Мы должны были говорить «да» каждые несколько секунд, давая согласие на продолжение, «пауза» — если не уверены и «нет» — если хотим остановиться. На самом деле мы придерживались негласной договоренности — сдерживаться, не выходя за рамки обычного: эдакое ванильное мороженое без добавок и посыпки. Я минуту поразминал локти своей напарницы, затем пришла ее очередь сделать со мной то же самое. Закрыв глаза, я вздрагивал при каждом прикосновении.

Я радовался возможности держать глаза закрытыми — учитывая звуки, доносившиеся со всех сторон комнаты. Сирена в моей голове орала о нарушении режима невидимости. Проявляемая другими легкая сексуальность заставляла меня замирать. Я не мог просто перешагнуть через себя и позволить всему идти своим чередом. Ранее, когда мы сидели в кругу на подушечках и раскрывали свои сексуальные секреты, я не переставал говорить что-то вроде: «Я никогда не доверял своему члену» и «Отцовство улучшило мою сексуальную жизнь, стерев воспоминания о том, в каком же дерьме я участвую». Люди делились глубокими размышлениями о себе, пытаясь разобраться в своей подлинной природе, и я желал того же, но продолжал отделываться глупыми шутками. Не знаю — то ли я слишком «отмороженный», то ли слишком старый, то ли у меня слишком много нерешенных проблем; а может, я, как типичный Стандартный Мужчина, имею предубеждения против всего, что хотя бы слегка попахивает хиппи. Скорее всего, причиной было все вышеперечисленное.

Давай, Мартин, сбрось скорлупу. Расслабься и присоединяйся.

Люди вокруг выглядели молодо и, казалось, были вполне довольны собой. Свежие лица, чуткие, хорошие танцоры, даже если музыка дерьмовая, — новое позитивное поколение. Расслабленные ведущие, милые, не стесняющиеся прикосновений, привлекательные; я чувствовал, что секс для них — это единение душ при свечах, а не способ справиться с похмельем.

Спустя два часа в комнате стало жарко, как на солнце, но мой свитер крупной вязки оставался на мне. Когда моя плоть уже начала запекаться под кожей, мероприятие наконец приблизилось к торжественному финалу. Нам предложили разбиться на группы по три человека и лечь на пол; далее двоим предстояло в течение десяти минут прикасаться к третьему партнеру. Не успел я настроиться, как все, словно похотливые лягушки, кинулись к выбранным партнерам, оставив меня, казалось, в одиночестве посреди комнаты — последний кандидат, худший кошмар любого мужчины.

Затем, будто во сне, я ощутил за спиной чье-то присутствие.

Медленно повернувшись, я увидел двух мужчин — самых крупных среди участников действа. Все женщины, казалось, объединились друг с другом или с симпатичными молодыми парнями со свежей кожей, оставив «стариков» не у дел. Мы втроем — все под два метра ростом, викинги, изгнанные с оргий Вальгаллы, — присели на диванчик и принялись делиться тем, какие прикосновения были бы нам приятны. Из обсуждений в начале сессии мы знали, что все являемся гетеросексуалами, и остальные двое, как я предполагал, тоже испытывали жуткую неловкость. Наиболее крупный и волосатый из нас начал первым; к моему удивлению, он, похоже, был совершенно доволен происходящим. Он хотел, чтобы ему помассировали ягодицы и бедра.

— Кулачками, — уточнил он.

Хорошо.

— И будет круто, если один из вас потопчет мне спинку.

Я выразил беспокойство по поводу возможного перелома вышеобозначенной спинки, но он не сдавался. Звон колокольчиков возвестил начало.

Волосатый мужчина лег на живот и уткнулся лицом в подушку. Второй массажист посмотрел на меня и спросил, не хочу ли я сам потоптать спинку, но я выпучил глаза и затряс головой. Я не собирался в довершение этого вечера отягощать свою совесть парализованной жертвой. Тогда второй мужчина, сложенный как чемпион по дзюдо, включился в игру: он поставил одну, а потом и вторую ногу на спину первого и начал ходить по ней туда-сюда, словно канатоходец.

— У-у-ур-р-рх! — возопил волосатый.