Быть полезным: Семь инструментов для жизни

Поэтому я прислушался к ним. После выборов я пригласил руководство обеих партий, обеих палат законодательного собрания в свой самолет, и мы полетели в Вашингтон, чтобы встретиться со всей калифорнийской делегацией в Конгрессе и поговорить о том, как лучше служить народу. В течение пяти часов в каждую сторону мы сидели вместе в тесном помещении на высоте сорока тысяч футов над Америкой и разговаривали не как политические противники, а как государственные служащие, объединенные общим делом: помочь жителям Калифорнии жить более счастливой, богатой и здоровой жизнью. К тому времени, когда через несколько дней мы вернулись домой, были набросаны общие штрихи ряда двухпартийных инициатив.

Если бы я проигнорировал уроки 2005 года, если бы я решил ныть по поводу результатов внеочередных выборов, если бы я очернил своих оппонентов вместо того, чтобы бросить вызов политическим условностям и взять на себя ответственность за свои провалы в политике, то вероятность того, что все это будет сделано, очень мала, а вероятность того, что я буду переизбран годом позже, невелика. Не будет преувеличением сказать, что те успехи, которые мне посчастливилось испытать, были прямым результатом обучения на неудачах.

Нарушение правил

В 1972 г. комик Джордж Карлин выпустил комедийный альбом под названием "Классный клоун", в который вошла фраза, ставшая одной из самых известных за все время. Он называется "Семь слов, которые нельзя произносить по телевидению" и представляет собой длинную рифму на семь грязных слов, которые нельзя произносить в американском эфире.

В доме Шварценеггеров у нас есть свои семь грязных слов: "Так всегда делалось". Когда я слышу эти слова, я краснею. Меня раздражает, когда люди используют их, чтобы оправдать отказ от новых вещей, которые они не понимают. Но что меня действительно бесит, так это когда люди, которые делают то новое, против чего возражают, принимают это статус-кво из семи слов и сдаются. Это заставляет меня в полной мере проявить себя в роли "Джона Матрикса в инструментальном цехе".

Когда вы гонитесь за большим видением, вы должны ожидать, что столкнетесь с сопротивлением. Людям, не обладающим видением, угрожают те, у кого оно есть. Инстинкт заставляет их вскидывать руки и говорить: "Нет! Подождите, давайте притормозим". Дело не в том, что они считают, что вы не сможете этого сделать, как типичные скептики, а в том, что они считают, что этого вообще не следует делать. Новые идеи их пугают. Большие проекты их пугают. Они чувствуют себя неуютно рядом с людьми, которые хотят вырваться из привычной колеи или создать волну. По какой-то причине они гораздо спокойнее относятся к людям, которые могут без сомнений принять тот факт, что все всегда делалось по-другому.

Я, конечно, не отношусь к таким людям. Думаю, что и вы не из таких людей. Вся моя жизнь - это упражнение в том, чтобы делать что-то не так, как это делалось всегда. Будучи культуристом, я делал две полноценные тренировки в день, а не одну, как все остальные. Как актер, я не снимался в небольших ролях в телепередачах и фильмах, как мне говорили продюсеры, а шел только на главные роли. Как политик я не стал баллотироваться в городской совет, в мэры или в сенаторы штата, как мне говорили партийные боссы и кингмейкеры, а сразу пошел в губернаторы. С самого начала я хотел стать лучшим культуристом, потом самой большой звездой, а затем помочь наибольшему количеству людей. Не когда-нибудь, не со временем, а как можно скорее. В моем плане не было места ни для уплаты взносов, ни для подъема по невидимой лестнице, ни для ожидания разрешения.

Это не очень-то устраивало привратников, власть имущих и блюстителей статус-кво, с которыми я сталкивался на каждом из этих этапов своей жизни. Единственное, что беспокоило их больше, чем моя готовность создавать волны, - это то, что я не слушал их жалоб, и мне было все равно, что их это беспокоит.

Так было во время моего пребывания на посту губернатора. За время работы в Сакраменто я нарушил множество правил, и никто не был так расстроен, как представители моей собственной партии . Когда я нанял Сьюзан Кеннеди, демократа, в качестве руководителя своего аппарата, они вели себя так, словно я впустил лису в курятник. Один из законодателей-республиканцев был настолько обеспокоен, что зашел ко мне в кабинет, сел на диван рядом с моим креслом, оглядел комнату, как какой-то заговорщицкий злодей из мультфильма, а затем прошептал мне на ухо, что она лесбиянка, если я не в курсе. Как предупреждение. Я, конечно, и так это знал, но какое это имело значение?

"Но ты знаешь, что она сожгла свой лифчик!" - сказал он, явно желая заставить меня передумать.

"Ну и что?" I said. "Мне это было не нужно".