Быть Руси под княгиней-христианкой

Из подземелья Свенельд отправился не к себе, а в каморку к Глебу. Разговор с Эриком произвёл на него гнетущее впечатление. Неужто этого человека он считал когда-то своим другом и даже надеялся на его помощь, когда в недалёком прошлом собирался вступить с Ольгой в противоборство за стол великих киевских князей? Да Эрик продал бы его тогда точно так, как собирался проделать это сейчас. Однако причина плохого настроения заключалась, пожалуй, не в ярле, истинную цену которому Свенельд знал и раньше, а в нём самом, точнее, в предчувствии того сложного положения, в котором ему суждено оказаться после возвращения из похода.

Кем он будет для великой княгини, которая после рождения Святослава прибрала к рукам мужа и по существу стала править от его имени Русью? Как прежде, врагом, которому, вопреки её желанию, удалось уцелеть на Кавказе и которого необходимо поскорее отослать ещё куда-нибудь, где ему может повезти меньше? Как убедить Ольгу, что он уже не тот высокомерный и властолюбивый воевода, любимец князя Олега, считавший себя ничем не хуже её мужа Игоря, а смирившийся с крахом своих несбыточных надежд человек, довольный достигнутым в жизни положением и не желавший больше рисковать? Таких женщин, как Ольга, убеждают не словами, а поступками. Но какой поступок может доказать ей, что Свенельд, отрешившись от прежних заблуждений, ныне безоговорочно признал её право быть правительницей Руси и готов честно служить ей, не помышляя о кознях и злых умыслах?

Подвиги на полях брани и удачные походы для этого не подходили — великим князем Руси являлся Игорь, и каждый служил прежде всего ему, а не великой княгине. Значит, необходимо свершить нечто такое, что Ольга могла бы расценить как преданность лично ей, а не Игорю, как проявление уважения именно к её особе, а не к особе мужа. Конечно, всем известно, что женщины любят дорогие, роскошные подарки, однако Свенельду нужно подчеркнуть своё преклонение перед Ольгой не как перед женщиной, а как перед мудрой, прозорливой правительницей. Из драгоценностей, находившихся в сундучках Эль-мерзебана Мохаммеда, Свенельд отобрал два неописуемой красоты золотых набора — ожерелье, серьги, кольца и перстни — один с кроваво-красными яхонтами[99], другой с ярко-зелёными смарагдами[100]. Наборы так нравились Свенельду, что он постоянно носил их с собой и часто, оставаясь один, доставал и любовался игрой камней.

Это был достойный подарок для самой знатной и взыскательной женщины, в том числе великой княгини. Но такой подарок, дорогой и желанный, мог польстить Ольге как женщине, но никак не свидетельствовал о преклонении Свенельда перед её умом и железной волей. Нет, Ольге нужен был совершенно другой подарок, и Свенельд минувшей ночью решил какой...

Глеба он застал за его обычным в свободное время занятием — чтением старого пергаментного свитка. У Свенельда не было лишнего времени, и, поздоровавшись с атаманом, он сразу приступил к делу.

   — По-прежнему встречаешься с христианами в Бердаа? — спросил он, кивая на свиток. — Их священнослужители не покинули город?

   — Нет. Много бедных жителей-христиан остались в Бердаа, и священники считают своим долгом поддерживать паству в час тяжких испытаний.

   — Хочу попросить тебя об одном одолжении, атаман. Помоги мне купить две иконы. Нет, три, поскольку ваш Бог, как я слышал, любит троицу. Золота не жалей, иконы должны быть самыми лучшими.

   — Хочешь, чтобы я купил тебе иконы? — удивился Глеб. — Но они не продаются. Точно так, как ваши языческие идолы.

   — Не продаются? Тогда я хочу получить три иконы в подарок. Но не те, что висят в жилищах горожан-христиан, а такие, что в золотых с цветными каменьями окладах я видел здесь, в главном храме. Я велел воинам не трогать христианских святынь, и все они целы вместе с их содержимым.

   — Не думаю, что тебе удастся получить подобные иконы в подарок, — сказал Глеб. — Будь ты не язычником, а христианином, дело обстояло бы совсем по-другому.

   — Будь христианином, я не обращался бы к тебе за помощью, — усмехнулся Свенельд. — Атаман, мы всегда находили с тобой общий язык, давай найдём его и сейчас. Мне нужны три иконы из лучших в Арране, и я их получу любой ценой. Любой, слышишь? Например, я могу приказать каждую ночь поджигать по христианскому храму, чтобы огонь освещал закоулки и в них не могли найти убежища лазутчики Али. Это будет длиться до тех пор, покуда я не получу в подарок нужных мне икон. Когда в городе храмов не останется, я примусь за храмы и монастыри вокруг Бердаа, но добьюсь своего. Однако мне очень не хотелось бы прибегать к подобным мерам, и я надеюсь на твою помощь, атаман, моего друга и христианина.

   — Ты получишь три особо чтимые иконы из соборного храма Бердаа, — сказал Глеб. — Тебе, язычнику, они не нужны, значит, ты намерен их кому-то подарить. Я должен знать кому.

   — Разве это обязательно? — нахмурился Свенельд.