Быт русского народа. Часть I

Об убиенном царевиче Димитрии. — Наши летописи говорят, что царевич пал от рук злодеев, подосланных Борисом Годуновым; народная песнь, современная этому происшествию, подтверждает вполне несчастное событие.

   Не вихрь крутит по долинушке,
   Не седой ковыль к земле клонится;
   То орел летит по поднебесью,
   Зорко смотрит он на Москву реку,
   На палатушки белокаменны,
   На сады ее зеленые,
   На златой дворец стольна города [49]

.   Не лютая змея возвывалася,
   Возвывался собака булатный нож,
   Упал он ни на воду, ни на землю;
   Упал он царевичу на белу грудь,
   Да тому ли царевичу Димитрию, —
   Убили же царевича Димитрия!
   Убили его на Углищи,
   На Углищи, на игрищи.
   Уж как в том дворце черной ноченькой
   Коршун свил гнездо с коршунятами;
   Уж как тот орел, Дмитрий царевич;
   Что и коршун тот, Годунов Борис.
   Убивши царевича, сам на царство сел;
   Царил же он, злодей, ровно семь годов.
   Не вихрь крутит по долинушке,
   Не седой ковыль к земле клонится;
   То идет грозой Божий гнев
   За православную Русь!
   И погиб коршун на гнезде своем:
   Его пух прошел по поднебесью,
   Проточилась кровь по Москве реке.

Некоторые песни начала XVII в. и половины того же века не менее запечатлены выразительностью чувств и сердца, как, наприм., смерть кн. Михаила Скопина, который на пиру отравлен княг. Екатер. Шуйской, женой кн. Дм. Шуйского, брата царя Шуйского. — Она была дочь Малюты Скуратова.

   У князя было, у Владимира,
   Было пированье почетное.
   Ой, крестили дитя княженецкое!
   Ах! кто кум-то был? кто кума была?
   Ай, кум-то был князь Михаила Скопин,
   Князь Михаила Скопин, сын Васильевич.
   А кума-то была дочь Скуратова.
   Они пили, ели, прохлажалися,
   Пивши, евши, похвалялися,
   Выходили на крылечко на красное.
   Уж как учали похвалу чинить князья, бояре.
   Один скажет: у меня больше красна золота.
   Ах, что взговорит князь Михаила Скопин,
   Михаила Скопин, сын Васильевич:
   Еще что вы, братцы, выхваляетесь,
   Я скажу вам не в похвалу себе:
   Я очистил царство московское,
   Я вывел веру поганскую,
   Я стал за веру христианскую.
   То слово куме не показалося,
   То крестовой не понравилось.
   Наливала она чару водки крепкой,
   Подносила куму крестовому.
   Сам же он не пил, а ее почтил.
   Ему мнилось, она выпила;
   А она в рукав вылила, —
   Наливала еще куму крестовому.
   Как выпил князь Михаила Скопин:
   Трезвы ноги подломилися,
   Белы руки опустилися.
   Уж как брали его слуги верные.
   Подхватили его под белы руки,
   Повезли его домой к себе.
   Как встречала его матушка:
   Дитя мое, чадо милое!
   Сколько ты по пирам не езжал,
   А таков еще пьян не бывал! —
   Свела меня кума крестовая,
   Дочь Малюты Скуратова.

Отсечение головы Стеньке Разину.