Быть собой (СИ)

Речь Снейпа стало малосвязной, однако в ней не давала покоя несостыковка – отчего Снейп вспомнил о случае в Визжащей хижине, связав ее с тем, как к отцу Гарри относились в семье? Единственный любимый поздний ребенок, с блестящим будущим – нищему полукровке, которому не повезло с родителями, было чему позавидовать, и все же виделась в словах Снейпа скрытая подоплека. Что-то, о чем не рассказывали ни Люпин, ни Сириус, что-то, не связанное с обычными их шалостями, глубоко лично и болезненное для Снейпа даже по прошествии стольких лет, сравнимое по значимости с его худшим воспоминанием.

– Разве есть времена, более подходящие для смерти, чем другие? Твоей вины в ее гибели было не больше, чем его. Она была обречена с того момента как прозвучало пророчество и как бы ты не казнил себя, нельзя изменить судьбу.

– Он стал причиной ее смерти, – щека у Снейпа дергалась – он, кажется, пребывал на грани утраты контроля над собой. Гарри весь обратился в слух – возможно Снейп говорил о женщине, что слала письма Регулусу. Не радикальная фанатичка, однако интересующаяся идеями Волдеморта, – она искренне волновалась о родственнике, чье имя не называла – а это дорогого стоило. Человек, который заботится о близких, не может быть совершенно плохим. Расспрашивать о ней Гарри не собирался – неизбежно вспыло бы, что он читал личную переписку того, кто ему верил.

Регулус подался вперед, произнес медленно, почти по слогам:

– Джеймс Поттер отнял у меня брата. Все еще думаешь, что я не способен понять? Ты не обязан сражаться вместе с Гарри, но способен – против Темного Лорда.

– Это подмена понятий.

– Ты волен так думать. Твое участие в судьбе Гарри нельзя недооценить, не стоит и забывать о том, что ты делал по приказу Лорда. Мы на одной стороне, всегда были, есть и будем – на нашей, – он помедлил и закончил в духе тех книг, которыми Гарри зачитывался, когда был младше, – и мы сможем победить, если обьединимся.

– И свести счеты, – подал голос Гарри, решивший, что Регулусу удалось перенаправить ярость Снейпа в другое русло, и говорить можно без опасения получить банкой по голове. Губы Снейпа чуть изогнулись.

– Правильнее говорить «раздадим долги», Поттер.

***

Регулус молчал, пока они шагали по пустынным в этот час – отбой был давно – коридорам. И Гарри, шедший впереди, оглядывался порой, чтобы поймать взгляд своего сопровождающего – тот ступал беззучно, в то время как ботинки Гарри выбивали на камнях звонкую дробь. Когда он свернул в коридор, за следующим поворотом которого находился вход в гостиную Гриффиндора, Регулус придержал его за плечо.

– Нам нужно поговорить.

Редкие огни факелов дрогнули от порыва ветра, когда Регулус прошептал заглушающее заклинание и сделал замысловатое движение волшебной палочкой. Меховой шапкой опустилась на уши тяжелая тишина.

– Может расскажете, что вас гложет, мистер Поттер? – Регулус, по-обыкновению, не утруждал себя экивоками и намеками.

Темная ниша рядом с пахнущим пылью гобеленом надежно укрывала от случайных любопытствующих, Гарри жалел, что не может с той же легкостью уклониться от разговора. Не было твердой уверенности, что кому бы то ни было следует знать о произошедшем в поезде. Бумага жгла сквозь карман и сейчас – после того как он прочел ее дюжину раз и выучил наизусть каждую цифру, завитушку и смазанную чернильную почти-кляксу.

Регулус, дослушав сколь возможно сокращенную историю – лаконичность всегда удавалась Гарри лучше многословности, – глубоко задумался. По его лицу пробежала тень сомнений, словно он расчитывал в очередной раз дозу информации, которую считал вероятным предоставить без риска для себя.

– Так это ловушка? – спросил Гарри, когда Регулус, потребовавший записку, поднес к глазам, потер указательным пальцем и разве что на вкус не попробовал.

– Не имеет смысла спрашивать, проверили ли вы письмо на предмет зачарованности заклинаниями или зельями, – пробормотал он, оставив, наконец, записку в покое. Закусил щеку изнутри – признак неуверенности, так осторожно ступают по мосту из гнилых досок, а не расспрашивают о однокурснике. Вернулись сомнения, которые навевала раньше скрытность Регулуса. – Лейстрейндж делал что-нибудь… необычное? Были ли у него расширены зрачки, затруднено дыхание, речь его показалась вам чересчур быстрой или, напротив, замедленной?

– Я не знаю. То есть ничего такого не было, наверное, или я внимания не обратил – мы виделись всего пару минут. Думаете, что он под Империо?

– Все намного банальней. Мой брат, проведший в Азкабане двенадцать лет, спасался от кошмаров вином. Лестрейдж вполне мог быть одурманен чем-то более существенным.

– Вряд ли чистокровный стал унижаться до наркотиков, – Гарри не старался скрыть скептицизм. Регулус, такой разумный, порой нес совершеннейшую ахинею.