Быть собой (СИ)

Гарри смерил взглядом корявую кору ближайшего дуба, зажал палочку в зубах и, подпрыгнув, ухватился за нижнюю ветку. Подтянулся и не без усилий вскарабкался на нее. Широко расставив ноги для упора, потянулся к следующей – прежние навыки вспомнились, словно и не было шести лет в Хогвартсе, когда некогда лазать по деревьям – дожить бы до окончания учебного года.

До земли было футов двадцать, когда очередная ветка надломилась, правая рука потеряла опору и он едва не сорвался. Удержался, крепко ухватившись за толстый сук, поправил очки, всматриваясь в подступающие сумерки. До самого горизонта тянулось перемежающееся светлыми проплешинами полян темное поле деревьев. Узкая полоса черной воды, лоснящейся как гудрон, рассекала его на две неравные части.

Нигде не поднимался дым, свидетельствующий о близости жилья, не гудели машины и не подавали голос почуявшие чужака псы. Гарри был один в бескрайнем ночном лесу.

… И тут на него, наконец, обрушилась вся тяжесть увиденного.

1 Отсылка к статье на pottermore, согласно которой волшебники узнают друг друга среди магглов в том числе по одежде фиолетового и зеленого цветов.

2 Гарри и Снейп обсуждают балладу «Greensleeves» («Зеленые рукава»).

========== Глава седьмая. Грань веры ==========

19

Прождав до восхода желтой, обгрызенной с правого края луны, Гарри решил спускаться вниз по реке. Наложил согревающие чары на куртку и брюки, зажег «Люмос», и стал продираться сквозь густой бурелом. Использование заклинаний – если Римус прав насчет того, что окрестные леса кишат егерями, – не привлечет внимание Министерства. Четверть часа спустя он вышел к блестящей голубоватым льдом промоине и отправился вдоль берега. Под ногами хрустел плавник, вдали стрекотала белка. Блестели оловянными зеркалами лужи.

Гарри достал флягу с оборотным зельем и сделал щедрый глоток. Не годилось, чтобы его увидели в настоящем обличье – неизвестно, кто может следить сейчас из темноты.

Вскоре заболели лодыжки и икры, и он пошел медленней, стараясь не нагружать и так натруженные мышцы – не хотелось выбиться из сил, не дойдя до людей пары миль. Кончик носа и пальцы ног постепенно немели, несмотря на чары – после захода солнца температура опустилась, судя по ощущениям, до нуля градусов1. Гарри ежился, подтягивал повыше растянутый ворот свитера, и не осмеливался прятать озябшие руки в карманы – палочку следовало держать наготове, даже при отсутствии явной опасности.

Видения сошли на нет после вынужденного заточения на Гриммо. Но загадкой оставалось, отчего вдруг стал видеть сны наяву – и не было ли это остаточным явлением от связи с Волдемортом, причудливо трансформированным разумом. И имело ли значение, что рядом находился Снейп – видение имело к нему непосредственное отношение. Как принимать то, что Регулус, возможно, убил Дамдлдора, Гарри пока не решил – слишком запутался в своем отношении к ним обоим. Если сделано это было ради того, чтобы оградить Снейпа от убийства человека, которого он считал другом, Регулус, безусловно, поступил правильно. Но напасть вот так, исподтишка, подмешав яд в лечебное зелье, было подло. Чего еще, впрочем, ждать от слизеринца? Только попытки замаскировать следы преступления.

Тонкая как капроновая леска веревка метнулась из зарослей орешника, обвила правую ногу, потащила к кустам. Гарри опрокинулся на спину, приложившись затылком о мерзлую землю; от боли вышибло слезы на глаза. Вторая веревка захлестнула руки, и он рухнул на колени, выронив волшебную палочку. Перед носом мелькнули разбитые мужские ботинки и обтрепанные до бахромы полы зимней мантии. Гарри поднялся голову, уперся связанными руками в землю, пытаясь встать. Сморгнул соленую пелену. Узкое лицо и белесые брови Драко Малфоя он узнал бы где угодно.

*

– Симус Финниган, значит? – старший из оборотней – кряжистый, заросший косматой бородой, похожий на Пола Баньяна, вздернул Гарри за шиворот. Слышно было, как цокает, перекатываясь на язык, касается неба, марципановая конфета. У оборотней наблюдалась патологическая необьяснимая любовь к сладкому. Сириус утверждал, это потому, что жизнь у них горькая. У него звучало со снисходительной иронией.

Старший ощерил в ухмылке зубы, не знавшие стоматологической бор-машины, и бросил через плечо: – Так ты его хорошо знаешь, Щенок?

Малфой вздрогнул. Правый глаз у него был подбит, на скуле чернел свежий кровоподтек. Пятеро других оборотней щеголяли свежими и старыми рваными шрамами, но откровенно запуганным выглядел один лишь Малфой.

- Этот Финниган…. Он полукровка.

- Чего тогда по лесам бегает?

Малфой облизнул губы.

- Гриффиндорец. Они все с головой не дружат.