Быть собой

Бледный как полотно Трегоран кивнул. Он понимал даже слишком хорошо. А еще заметил, что пара охранников, покончивших со своими обязанностями, направились к источнику криков.

— Давно его? — молодой чародей не договорил.

— Почти с самого начала пути. Когда поймали, отбивался, а затем посмел плюнуть в лицо господину Найвиху. За что теперь и расплачивается.

Еде стало как-то неуютно в желудке Трегорана, и она запросилась наружу. Огромным усилием воли юноша удержал свой завтрак и спросил:

— Значит, господин лично сопровождает каждую девушку к кустам?

— Нет, только эту. С другими все нормально — охранники сами понимают, что их жалование зависит от качества товара, но с этой все очень сложно.

— Она убила их друзей.

— Да. И многие хотят отомстить, — кивнул атериадец.

В это время охранники притащили шипящую и ругающуюся Итриаду и грубо швырнули ее в телегу. Девушка забилась в свой угол и продолжила зыркать по сторонам, а Трегоран же стал разрабатывать план побега. Он не собирался становиться рабом после того, как обрел свободу и получил власть над стихиями.

Всего в караване было почти полсотни рабов, около двух десятков охранников, и дюжина возниц. В среднем на одну зарешеченную телегу приходилось до пяти-шести человек, а потому можно было считать, что едут они с комфортом. Помимо фургонов для перевозки рабов, в караване нашлось место пяти тяжело груженым телегам, заполненным всяческими товарами. В основном — шкурами животных.

Трегоран устроился поудобнее и принялся разглядывать бескрайнюю степь, точнее — Степь, как с придыханием ее называли Димарох, — по которой медленно перемелись телеги господина Найвиха. Определенно, атериадцы относились к рабам лучше, нежели фарийцы. Интересно, почему?

Он задал вопрос Димароху, и лицо служителя муз расплылось в улыбке.

— Друг мой, тут нет загадки. Империя постоянно несет свой пламенный клинок в далекие земли. — Он поймал недоуменный взгляд Трегорана и уточнил. — Воюет много и со вкусом. А на войне легко заполучить сколь угодно живого товара, потому ценить рабов нет смысла, ведь всегда можно по бросовой цене купить новых. Моя же любимая родина переживает тяжкие годы, находясь в тени колосса с тысячью пастей. Для нас рабы — слишком ценный товар, их надлежит беречь и по возможности не портить.

«Интересно, что было бы, окажись я в городах?» — подумал Трегоран и поморщился. Он прекрасно знал ответ и слышал про любовь, которую питали развращенные жители Атериады к мальчикам. Да что слышал — буквально утром лицезрел ее! А потому для него вряд ли что-нибудь сильно изменилось бы … Для него?

И снова в голове возник туманный образ, отдавшийся приступом боли.

«Проклятье, да что ж такое-то?» — подумал Трегоран, сдерживая стон.

Он поморщился и постарался не думать ни о чем. Стало легче.

«Нет, с этим нужно разобраться. Я должен вспомнить что-то очень важное, но не могу. Значит, это относится к прошлому, к тому, что было до сделки».

В висках вновь закололо, и Трегоран перестал размышлять на опасную тему, вернувшись к дальнейшей проработке плана побега. Получалось неплохо, и, он с легкостью осуществил бы свой план уже ночью, если бы не одно «но». Трегоран решительнейшим образом не представлял, где находится и куда нужно идти. А без этого бежать не имело ни малейшего смысла. Следовало для начала заручиться поддержкой кого-нибудь, понимающего, что к чему.

— Димарох, — обратился южанин к атериадцу. — А ты знаешь, как отсюда добраться до империи, или твоей родины?

— Конечно. Неделя на запад — и ты в Фарийской империи. Неделя на восток, а потом еще столько же на юг — и ты у нас.

— А смог бы ты найти нужный путь, если бы получилось обрести свободу?

Атериадец прищурился и внимательно заглянул юноше в глаза.

— Друг мой, аккуратнее. Смочь-то я бы смог, вот только беглецов наш хозяин не любит. Ты же понимаешь, что попытка покинуть столь любезный моему сердцу караван может перечеркнуть все твои надежды на комфортное путешествие и спокойную жизнь в стране вольных городов?

Трегоран предпочел не отвечать на этот вопрос, а чтобы преодолеть неловкость, перевел разговор в другое русло.

— Димарох, расскажи лучше, как ты оказался в этом фургоне.

Его собеседник некоторое время внимательно смотрел на юношу, затем улыбнулся.

— Ладно, друг мой, думаю, можно и рассказать. Все равно у нас много свободного времени.

Он задумчиво прикрыл глаза.