Быть войне! Русы против гуннов

Впереди вырастают еще одни ворота, поменьше первых, зато поизящней – полосы из желтого металла бугрятся рельефами, в центре горит солнце, раскосые лучи разлетаются в стороны, искусно исполненные в металле глаза немигающим взором смотрят вперед. Перед вратами возвышается фигура на коне, на груди поблескивают пластинки доспеха, серебром струятся кольчужные вставки, к седлу пристегнут остроконечный шлем. Даже издали видно – богатырь могучий, мышцы вздуваются валунами, кольчужные кольца на руках едва не лопаются, кулаки-молоты сжимают поводья.

Гунны медленно подъехали к могучему воину, тот кивком приветствовал их и с совершенно непроницаемым лицом коротко произнес:

– Я Зоран. Мне велено сопровождать вас.

Он тут же развернул коня и направился к воротам, деревянный настил со скрипом прогнулся под его копытами. Тагулай недовольно цокнул, лицо сморщил – опять обошли вниманием! – но без лишних слов подал своего коротконогого скакуна вперед. Железное солнце разделилось надвое, пропуская в себя кортеж.

Тагулай едва не подпрыгнул в седле, громко ахнул – впереди маячат десятки, нет – сотни людей. Одни под уздцы ведут доверху загруженных лошадок, те хмуро смотрят себе под ноги, потряхивают гривами. Другие деловито прохаживаются между торговыми палатками, прицениваются, бьют по рукам, третьи торопятся побыстрее проскочить с самого края толчеи к улице, ведущей к жилым кварталам. Тут же снуют лоточники, предлагают нехитрую снедь, отгоняют стайки босоногой ребятни от сладостей. Многоголосый гомон стоит над центральной площадью Кияра. «Не город, а муравейник!» – изумленно подумал Тагулай. В самом центре площади возвышается Велес, вытесанные из дерева брови сурово сдвинуты на переносице, следит, чтоб в торговле в стольном граде обмана не было. У подножия лежит пучок первых злаков, горками насыпана крупа, среди крупинок поблескивает золото монет. От кумира змейкой убегает каменная дорожка, теряется в арке, затем снова подпрыгивает и упирается в скалы великой горы Элбе-Урус, как зовут ее гунны. С одного из искусно вытесанных в твердом базальте балконов срывается шумный поток, он с громыханием падает в небольшую долину, вода рокочет, взрывается кипящими струями, но вскоре сила ее угасает, и она спокойной голубой лентой ползет вперед, за стены Кияра. Дальше угадываются очертания крупного капища, несколько идолов возвышаются над поляной, дым костров серой лентой устремляется в небо.

– Эй-эй, поди-поди! – Тагулай вздрогнул от неожиданного тоненького голоска, едва ли не под копыта его лошади угодил босоногий мальчуган, лицо чумазое, но довольное. Завидев коня, он тут же отскочил в сторону и бросился вперед. – Йех-ха!

В руке славянского паренька застыла игрушка, точь-в-точь напоминающая ветряное колесо – лопасти раздувает ветерок, они раскручиваются в едва заметный круг. За парнишкой с улюлюканьем устремились другие дети, босые ноги дробью шлепают по деревянному настилу, они радостно визжат, просят дать поиграть с ветром. Вдруг один из них остановился и впился взглядом в Тагулая, маленький рот приоткрыт, глаза от удивления сделались размером с монету. Он ахнул, ткнул пальцем в гунна и пролепетал:

– Это… это он… Он! Меня им моя бабка пужает по ночам!

Детский визг мгновенно стих, несколько пар голубых детских глаз вперились в степняка, тот невольно подал коня назад. Они обступили Тагулая, но ближе вытянутой руки не приближаются, страшатся – вдруг демон из страшных сказок бросится на них?

– Смотри, какая морда-то, желтая-прежелтая… – выдохнула девчушка в просторном платьице до колен, на голове две смешные косички, одна от нескончаемых забав расплелась до середины, распушенную синюю ленточку теребит ветерок.

– Ага, и глаза как щелки, черные-пречерные!.. Злющие небось, ухх! – вторит ей другой мальчуган.

– А он может броситься на нас? Наверное, сожрет всех разом? Тогда бежим!

– Да нееее! – отмахнулся паренек с игрушечным ветряным колесом в руке. – Про которого тебе бабка по ночам сказывает, огромный и страшный, а этот коротышка какой-то кривоногий! Чего его бояться-то?

– А мне все равно страшно!… – пролепетала девочка со смешными косичками и отступила на шаг.

– Дура ты…

– Я тятьке все расскажу!

– Да не страшен он вовсе. Так и скажу бабке, чтоб напраслину на ночь не сказывала. Леший и тот страшнее!

У Тагулая брови взлетели вверх. Что несут эти славянские недоноски? Какие страшилки, какой леший? Неужели им, знатным гунном, в самом деле детей пугают? Вот сучье племя! Тагулай посерел лицом, гнев ударил в голову, руки невольно скользнули к кинжалу, натянутая кожа на пальцах побелела.

– А ну-ка брысь отседова! – громыхнул с коня сопровождающий гуннов Зоран, для острастки выставив огромный кулак. Ребятня с визгом прыснула в стороны. – Ишь разгалделись!..

Могучий ратник повернулся к Тагулаю, вновь сухо бросил: «Следуйте за мной».

Кортеж продолжает двигаться вперед к княжьему терему. Советник хана уставился в стелющийся под копытами коня ровной полосой деревянный настил, лицо угрюмое.