Бытие

В торжественном молчании на ней творилось настоящее священнодействие, которое, наверно, и по прошествии тысячи лет не оставит равнодушным ни одного настоящего мужчину. Серьёзный, уважаемый мангал, который пережил не одно поколение Респовых, дымил и сыпал искрами прогорающих дров. Специально припасенные поленца орешника, дикой вишни хранились в специальном коробе у веранды. Золотой фонд. И упаси боже использовать банные дрова для шашлыка. Виновный мог быть строго наказан отлучением от бани на значительный срок.

На отдельный стол был водружён чугунный чан с крышкой, в летнее время используемый для приготовления шулюма или хаша. Сейчас в нём дожидались своего часа кусочки подготовленного мяса для будущего шашлыка, приготовленные по особому семейному рецепту. Когда-то у каждой соседской семьи был свой рецепт, и споры, который лучше, не затихали ни на одном застолье. Сейчас же из соседей осталось всего несколько стариков. Дети их навещали не часто, спеша вернуться в город к своим нейрованнам. В посёлке вирткабель был подведен только к дому деда. Мой подарок из лучших времён, ему на пенсионный ценз.

Дед с дядей Мишей как раз занимались ответственной стадией — готовили шампуры, да не какие-нибудь. А настоящие, ручной ковки. Дед, к слову сказать, в своё время ездил за ними к чёрту на кулички, куда-то под Тулу.

— О! Какие люди! — дед обрадованно распахнул объятья и двинулся ко мне.

— Точно, пенсионного полку прибыло, — хмыкнул дядя Миша, вытирая руки и разливая гранатовый сок в эмалированные железные кружки, ещё один дедовский раритет. Я их ещё с детства помню, с картинками — смородиной и черешней.

— Ну как ты, Тёма? — спросил дед, обнимая меня за плечи правой рукой и пытаясь заглянуть мне в глаза.

— Не дождётесь! Ныть не буду! — как можно тверже ответил я, хотя вот так и хотелось завыть. Опять напомнила о себе пустота в груди, вцепившись своими холодными коготками в сердце. И тягучая, как баблгам, тоска попыталась завладеть моим настроением.

— Ты опять играл в транспорте? — тревожный взгляд деда мазнул по жёлтому индикатору МКИПА. — Ты знаешь, чем это для тебя может закончится? — в его тоне стали слышны стальные нотки.

— Знаю. Не лечи уже, сам доктор! — огрызнулся я, но потом мягко похлопал по плечу деда. — Не переживай ты так, теперь уже не буду, не по средствам. Только из нейрованны и по социальному аккаунту. Да здравствует, Корпорация!

— Ты бочку на Андрея Анатольевича не кати, пенсионер новорожденный, — недовольный тон дяди Миши прибавил напряжённости беседе. — Он, Андрюха, квест редкий отхватил, вот терпения до нас доехать и не хватило!

— Да ты что, Мишаня? Нашему балбесу, наконец, удача улыбнулась! — дед снова был в хорошем настроении, тучи развеялись.

— Ну и отхватил, только чего мне это стоило! — что-то внутри заставило попридержать язык и, как бы гордость не распирала, я решил не рассказывать подробности моего эпического приключения. Дядя Миша тот ещё жук. Примажется, клещами не оторвёшь. Потом деду наедине всё расскажу.

— Ну, и чего стоило? — дед равномерно распределял куски мяса по шампуру, слегка сжимая их в кулаке. — Только не говори мне, что опять всё пролюбил. Всё, что нажито тяжким трудом: три кинокамеры, три куртки замшевых…

— Я разберусь, дед, реал тратить не буду! — как можно увереннее ответил я, хотя на самом деле особой убеждённости в своих планах не испытывал.

— Слышь, Миша, разберётся он, пенсионер… Ну да ладно, поглядим… Повод у нас сегодня двойной. Поэтому, на сухую шашлык в горло не полезет. Давай, Артем, займи себя чем-нибудь, а лучше — дров наколи, запас никогда не помешает. Мишаня, а ты на веранду сходи — там в серванте внизу наши заветные стоят, принеси одну.

— Ух ты! Андрей! И впрямь праздник, — дядя Миша потер ладони в предвкушении.

Я хорошо их понимал. Уважаемый всеми соседями напиток, все ингредиенты которого знали только мой дед и дядя Миша, почитался как божественная амброзия. Его приготовление, как и потребление, всегда превращались в таинство познания вселенской истины. И эта сбалансированная смесь спирта, жжёного сахара и трав гордо именовалась «Мяу!» по вполне понятным причинам. Старые алкаши.

Топор для колки дров отнюдь не был раритетным, а представлял собой шедевр эволюции колунов. Тоже один из подарков деду от благодарных пациентов — малый скандинавский колун, чуть менее полувека служивший семье Респовых. На совесть закаленная сталь с запасными сменными, пропитанными маслом рукоятками. При должной сноровке этот инструмент сам рубил дрова так, что возникало мистическое чувство одушевлённости топора.

На умопомрачительный аромат шашлыка подтянулись немногочисленные соседи — Аркадий Петрович, профессор МГУ и Назар Матвеевич — жутко секретный полковник в отставке. Знавшие заранее о юбилее, гости пришли не с пустыми руками. Подарки обсуждались шумно, обмывались неспешными и по-кавказски длинными тостами. Застолье протекало своим чередом. Я почувствовал накатившее умиротворение и отстраненность от мирских забот, хотя и не прикасался к спиртному.