Бытие

Агурне пригласила Мейлин сесть рядом с ней на диван. Возле них стояла одна из консолей с различными типами доступа, и мужчины и женщины – все с явными отклонениями от нормы – подключались, подсоединялись друг к другу и хмыкали и дергались, когда в их очках проплывали сложные световые шоу.

– Я не… – Мейлин сглотнула, стараясь выразиться правильно, – не знаю, чему обязана такой честью.

Агурне тихо рассмеялась.

– Прошу тебя! Мы обе забеременели, и обе родили здоровых сыновей в трудных обстоятельствах. Обе удачно спаслись от когтей сильной власти. Встретиться с тобой для меня не меньшая честь.

Мейлин почувствовала, что краснеет. Она знала, что от этого шрамы на ее лице видны четче, и смутилась еще сильнее.

– Чем… я могу быть полезна? – прошептала она.

Агурне Арришака Бидарте глубоко вдохнула. В ее глазах блеснула какая-то затаенная страсть.

– В обычных обстоятельствах я бы не была так неучтива. У тебя нет причин доверять мне. Мы бы сначала поговорили. Почувствовали бы друг друга, как одна мать другую. Но у нас мало времени. Могу я перейти прямо к делу?

– Пожалуйста… да.

Агурне одной рукой показала на «умную толпу» служителей, присоединенных к мультисенсорным портальным терминалам.

– По всему миру группы вроде этой объединяются в срочном поиске взаимопонимания. Они чувствуют – что-то происходит. Что-то такое, что невозможно передать словами.

Мейлин с трудом сглотнула и посмотрела на мальчика, который теперь сидел на полу, держа ее сына. Хотя Ихо полуотвернулся, он как будто угадал ее вопрос.

– Да… я тоже это чувствую. Я помогаю. И очень скоро мне придется вернуться к работе.

Агурне одобрительно улыбнулась, снова повернулась к Мейлин и продолжила:

– Не могу объяснить, что они делают, и не возьмусь утверждать, что понимаю это; знаю только, что это имеет отношение к судьбе. Вещи, и идеи, и чувства, которые могут определить будущее человечества, если Аллах, обладатель всех имен, позволит.

Мейлин не нашлась что ответить, поэтому просто ждала продолжения.

– Ты знаешь, чем сейчас заняты многие такие группы?

Мейлин отрицательно покачала головой:

– Нет.

– Ищут твоего мужа. И кристалл, который в последний раз видели, когда он унес его в море.

Она, конечно, это знала. Знала в глубине души. Дело могло быть только в проклятом Сатанинском камне.

– Лучше бы нам вовсе не находить этот ужасный камень.

– Понимаю. У тебя есть причины огорчаться. Но не суди поспешно. Мы не знаем, какую роль он сыграет. Одно несомненно: твой муж будет в большей безопасности, если его и камень удастся вывести из тени. На свет.

Мейлин несколько долгих секунд обдумывала эти слова.

– Это можно?

Улыбка женщины стала печальной и виноватой.

– Я не знаю подробностей. Его ищут, просеивая информационные потоки. Мириады углов и измерений Великой Сетки. Приливы, течения, плывущие ароматы. Многие вещи глубоко скрыты, зашифрованы, ограждены неприступными стенами – тем не менее остаются следы, которые можно определить хотя бы по тщательному отсутствию упоминаний.

Мейлин молча моргала, дивясь тому, как эта иностранка, рожденная в Новой Гвинее, выросшая на Фиджи и получившая образование в Европе, могла так превосходно овладеть китайским. «Лучше, чем я», – заметила она.

– Есть такие не-следы, невидимые для нас, которые могут узреть благословенные атависты.

– Но не я! – вмешался Ихо, который положил Сяоена на плюшевый ковер и, к радости ребенка, играл с малышом в «А-ба-ба!».

– Да, не ты, – снисходительно подтвердила Агурне.

– Могу только сказать, что дети Мейлин будут особенными, – добавил мальчик-неандерталец. – Хотя сам не знаю почему. Никто не может знать будущее. Но некоторые вещи бросаются в глаза. Они очевидны.

То, что мальчик воспользовался множественным числом, едва не заставило Мейлин возразить: «У меня всего один ребенок», – но она лишь покачала головой. Не время отвлекаться на мелочи. Мейлин снова повернулась к матери мальчика.

– Чем я могу помочь? Что мне рассказать?

Агурне Арришака Бидарте мягко наклонилась к Мейлин.

– Все. Все, что помнишь. У нас есть много ниточек. Почему бы тебе не начать с самого начала?