Бытие

– И каково же было ваше решение проблемы умных машин? Вы стали растить нас как родных детей. Называть людьми. Давать гражданство. Вы даже дали некоторым из нас человекоподобные тела!

Предыдущий напарник Тор – приятный старый бот и отличный шахматист – предупреждал ее, уходя на пенсию: не нанимай молодых андроидов класса ААА, только вчера из колледжа, – с ними так же трудно, как с подростками-людьми. Что здесь хуже всего? Гэвин прав. Не все согласны с тем, что выращивание ААА как людей решит одну из Больших Проблем или даже отдалит неизбежное. Потому что, несмотря на генетические и кибернетические усовершенствования, биолюди по-прежнему обречены на отставание.

Сколько же видов сумели пережить этот кризис?

Гэвин с наигранной печалью покачал головой, точь-в-точь как чересчур умный подросток, заслуживший, чтобы его удавили.

– Разве ты можешь возражать, когда я, созданный людьми, подобный людям андроид, очеловечиваю что-либо? Мы делаем только то, чему нас научили, госпожа.

Его поклон был красноречиво саркастическим. Особенно потому, что Гэвин единственный на борту мог перегнуться в поясе. Все органические части Тор были заключены в цилиндрическую канистру чуть больше метра длиной и полметра шириной. С механическими руками-протезами и хватателями Тор гораздо больше походила на робота, чем ее напарник.

У нее не было ответа на язвительную реплику Гэвина. Поистине приходилось сомневаться, правильный ли выбор сделало человечество.

Но разве то же самое не относится ко всем нашим решениям последних двух десятков лет? Разве мы время от времени не выбираем наименее торную тропу? Потому что наш лучший шанс – делать то, что никто другой не пробовал?

Внизу по изуродованной поверхности астероида на многие акры тянулись гигантские разрушенные леса из огромных балок. Искореженные, полусгоревшие, погребенные под рухнувшими кранами, молчаливо лежали ряды недостроенных космических кораблей, которые должны были запустить, возможно, сто миллионов лет назад.

Тор не сомневалась, что ее силиконовые глаза и германиевые глаза Гэвина первые видят эти места после того, как неведомые чудовищные силы все здесь опустошили. Древние убийцы, должно быть, и сами давно мертвы. До сих пор никто не нашел ни одной действующей звездной машины. Тем не менее Тор не рисковала, и ее оружейная консоль была готова к работе. Это сложное псевдоразумное устройство вело непрерывный поиск, но не находило среди разрушенных недостроенных механизмов внизу ни источников энергии, ни движения. Только холодные скалы и металл.

Слова Гэвина об «убиенных младенцах» в определенной степени портили удовольствие от мысли о выгодной находке. Впрочем, другим ее занятиям это не поможет – в частности тому, что в первую очередь привело ее на этот фронтир: она первый журналист в поясе астероидов. Здесь приходилось выполнять две или три работы. В случае Тор это означало описывать величайшее открытие человечества, объяснять оставшимся дома, что произошло здесь так давно.

Но очередной репортаж мог подождать.

– Надо работать, – сказала она своему напарнику.

Гэвин молитвенно сложил прозрачные ладони.

– Да, мамочка. Твои желания – это моя программа.

Он прошел к другой консоли и начал выпускать служебных роботов.

Тор сосредоточилась на управлении менее интеллектуальными устройствами «Уоррена», всеми этими небольшими, почти разумными специальными процессорами, управлявшими радарами, ракетами и подсчетами; они по-прежнему говорили холодно и бесстрастно… как и должны говорить машины.