Бытие

Панацея, которой мы так гордились, – это всего лишь новый слой внушения. Еще один вездесущий вирус-движитель, который должен подтолкнуть человечество к тому, что делают все, кто не отверг эту идею. Задействовать гигантские ресурсы, строить огромные фабрики и с помощью лазеров выпускать в небо миллионы и миллионы зондов-посланцев.

В нашем случае – и на планете Турбулентность – такое решение потребовало дополнительного мотива помимо эгоизма.

Альтруизм. Желание помочь другим. Это поднимает нас над средним уровнем.

Но разве это не ведет нас к тому же итогу? Или мы поклялись отправить всего десять миллионов и использовать всего один лазер? Но Ом показал мне. Логика распространения потребует большего и большего – и все ради Панацеи! Пока мы не попадем в неостановимый гибельный круговорот миссионерского фанатизма.

Панацея – хитрая придумка. Но достаточно ли хитрая, чтобы одолеть вирус, пользующийся бесконечным набором уловок, выработанных за многие эпохи? В конечном счете мы будем так же больны и виновны, как все прочие.

Он смотрел вниз, соблазняемый желанием прыгнуть с этой виртуальной платформы в пропасть. Искать спасения в уменьшении и неограниченной власти. Кануть. И стать просто богом.

94 Отражение

– Знаете, есть ведь и другие возможности, – сказал кто-то. Хэмиш узнал голос Эмили Тан. Должно быть, она подошла вскоре за группой Лейси и присоединилась к обсуждению.

– Например, на родине нашли усовершенствованную модель межзвездного зонда! Ведь, в конце концов, мы первые. Может, они перестали производить эту версию и переключились на другую, более эффективную, менее тяжелую, которую легче подталкивать светом.

– И бросили только нас, – подхватил элегантный Джовиндра Сингх. – Отказались от старых моделей, предоставили им лететь, а лазеру нашли другое применение. Ах, это еще оскорбительней, чем теория отвержения!

Хэмиш ожидал, что заговорит Ом: это как будто хорошо увязывалось бы с его предыдущими комментариями, – но артилен ничего не сказал.

– Если б можно было посмотреть… – сказала Лейси после долгого мрачного молчания. Она явно имела в виду перекрытый вид на Землю: даже простой взгляд позволил бы убедиться, что большой лазер на месте, хоть и используется в других целях. Без ящика они могли бы уловить радиосигналы и излучения земной промышленности. Это тоже могло бы сказать многое.

Посланец Осторожности шире распространил страстное желание Лейси, превратил его в нечто более общее.

– Таково всегда было мое желание. Прежде чем что-нибудь делать – посмотреть и увидеть. Я поддерживал создание вашего большого телескопа, Лейси, и другие проекты, желая увидеть, что происходит на других мирах. Пережил ли кто-нибудь из них болезнь, сохранив энергичную научную культуру.

Одной из самых привлекательных черт Посланца – вопреки застывшему лицу с поджатыми губами, напоминавшему гримасу сомнения, – была его склонность питать неугасимые надежды. Даже когда с помощью гигантского зеркала получили изображение его родной планеты без признаков цивилизации – ни сигналов коммуникационной сети, ни следов в атмосфере, свидетельствующих о развитой промышленности, – Посланец не утратил бодрости и объяснял:

– Это говорит лишь о том, что мы стали грамотнее, деятельнее, успешнее. Именно таким со временем должен стать вид, чтобы сохранить и великую культуру, и свои ресурсы. Именно это вы, люди, делали на протяжении трех поколений с возрастающей скоростью! В 1980-х годах Земля была громче всех. Но с нарастанием массы идей и обсуждений она все больше затихала, перешла на узконаправленные лучи и волокна. Мои люди только развили этот процесс – развивали его тысячи лет!