Бытие

Вы всегда были склонны к этому… друг мой.

Хэмиш видел, что округлый чужак страшно разгневался. Следующие его слова походили на вырывающееся из дыхательных трубок фырканье.

– Какая… ложная… посылка?

Та, что ваш кристаллический корабль должен был посетить другую звездную систему. Или что вы – межзвездные послы.

Или межзвездные паразиты.

Изображение Джеральда Ливингстона замолчало, как, должно быть, происходило на борту миллионов других зондов, когда туда доставляли аналогичные известия. Несмотря на потрясение, Хэмиш оценил драматический эффект.

Кстати, Солнечную систему вы не покинули, потому что не должны были это сделать.

Эмили Тан сделала шаг к своему старому товарищу и любовнику.

– Значит, наша цель?..

Улыбка сделала смоделированного астронавта почти реальным.

Конечно, моя дорогая, вы уже на месте.

97 Образы

– Пятьсот пятьдесят астрономических единиц от Солнца. Мы за Нептуном, Плутоном и поясом Койпера. За пределами гелиопаузы, где прекращается солнечный ветер и официально начинается межзвездный вакуум, – объясняла Лейси остальным. – И все это всего в шестнадцати световых часах от Земли. Ближайшие звезды – в нескольких световых годах от нас. При нашей нынешней скорости мы едва коснемся внутреннего края облака Оорта, огромного собрания комет, окружающего Солнце, и начнем обратный путь.

– Когда это произойдет? – спросила Эмили.

Птицаженщина пискнула в ответ. И Хэмиш неожиданно понял, что может перевести ее сообщение без помощи очков.

триста двенадцать лет
а потом нырнем, как сокол,
к свету

– Но когда мы полетим обратно, – добавила Лейси, – это будет быстрый, короткий, как у кометы, проход, а за ним новые столетия здесь, в холодной зоне. И так далее до бесконечности.

Хэмиш собрался уходить, не зная, как вести себя.

В глубине души он чувствовал, что его предали. Им манипулировали! Его использовали земные власти, грандиозный замысел которых – отправка десяти миллионов зондов с Панацеей – оказался…

…розыгрышем.

Слово пробилось из подсознания с такой силой, что Хэмиш на мгновение буквально увидел, как оно блестит перед ним в пространстве. Несмотря на глубокую обиду, он про себя не мог не улыбнуться мрачной иронии.

Хэмиш, тебе ли, великому мастеру розыгрышей, на что-то жаловаться?

А кому? – горячо возразил он себе. Но не мог не заметить: его внутренний конфликт был таким ярким, таким богатым и сложным, что заставлял его чувствовать себя реальным, из плоти и крови, как никогда с момента пробуждения в этом мире. Гнев и ирония как будто усиливали ощущение…

…того, что я жив.

Впрочем, кипел не он один. На некотором удалении Хэмиш увидел на гладкой равнине Особо Мудрого: тот расхаживал взад-вперед, обнаруживая все признаки дурного настроения. Никто раньше не видел, чтобы версия Ома вела себя так.

Ведь он всегда кажется таким спокойным, таким уверенным в себе, – вспомнил Хэмиш. – На самом деле мы рассердились по разным причинам – он и я.

Эта версия Хэмиша Брукмана все еще проявляет привычный эгоцентризм. Я хотел стать звездным путешественником. Лично – в этой виртуальной форме, на борту этого корабля – увидеть другие миры и их необычных обитателей. Я сердит, потому что разочарован, разрушены мои планы.

Но Ом – эволюционировавший разумный вирус. Ему безразлична эта конкретная его версия, все равно, какой именно зонд вступит в контакт. Он сердит потому, что узнал: ни у одного из миллионов зондов нет шанса заразить далекую расу. И что человечество перестало запускать корабли. Сейчас. И может, навсегда.