Бытовая химия

Знаете, о чем я тут подумал? Когда у Тома были разборки с этим недоноском у бара? Ну, мне нужно снова прояснить ситуацию и рассказать вам, что я обошел кое-какие вопросы, с точки зрения психологии. Понимаете, я забыл отделить друг от друга сигналы любви и сигналы страха. Я просто подумал, что это будет ясно само по себе. А потом я вдруг узнаю, что ученые провели эксперимент и выяснили, что из-за облака гормонов люди, испытывающие страх на первом свидании, часто неверно принимают его за любовь. Смутился ли я, когда услышал это? Словами не передать.

Такая вот мысль пришла мне в голову. Но это к слову.

Но есть еще кое-что. Думаю, мне стоит упомянуть об этом раньше, когда я вылил на вас все эти научные штуковины с их названиями. Но, знаете, просто я не решился, понимаете? И одна из причин тому – слово это не так уж легко выговорить, уж поверьте мне. Вот оно… фенилетиламин. Ну что я вам говорил, а? Даже ваши ученые сократили название до ФЕА, чтобы самим не запинаться каждый раз, когда им нужно произносить название, и не выставлять себя на посмешище во время, скажем, семинара. Но должен признаться, чтоменя остановила не только длина слова. Дело в том, что я чувствую себя чуть виноватым. ФЕА – это грязная штука. Конечно, как я уже говорил, я беспокоился, что вы не будете объединяться в пары и что дело прогорит из-за этого, а ФЕА… Хорошо, я просто скажу все открытым текстом: ФЕА начинает работать, когда вас кто-нибудь привлекает, и вот что он делает – он заставляет вас не замечать чужие недостатки. ФЕА, короче, как розовые очки. Ужасно, да? Только потом… прости-прощай, любимая! Хорошо. Сроки бывают разными, могут пройти годы, но через какое-то время… ФЕА перестает действовать.

Да, это уже проверено.

Я не уверен, что решился бы сказать вам об этом, если бы ваши ученые сами не обнародовали эти улики. Грязный трюк, как я уже говорил. Но еще хуже – нечестное дельце.

Давайте остановимся на моих долгах вам.

Глава 10

Я заплатил за вторую ночь, чтобы нам не пришлось освобождать номер в одиннадцать утра и мы могли спокойно отдохнуть вместе в гостиничном номере. Чуть позже я вышел на улицу и вернулся с парой чистых трусов, парой зубных щеток, большой упаковкой пончиков, чипсов и еще сигарет. Жареная пища, сигареты и Джордж: если я и желал чего-либо еще, так только еще несколько рук и дополнительный рот. Днем, когда мы наконец-то начали собираться, чтобы отправиться в Эдинбург, я ощутил грусть, которая бывает, когда вы пакуете вещи в последний день прекрасного отпуска. Я обнаружил, что запоминаю вещи вокруг: вид из окна, занавеска в душе, гостиничный чайник, просто пытаясь зафиксировать их и спрятать под стеклянным колпаком памяти. Джорджи и я теперь говорили меньше и не упускали возможности обменяться печальными улыбками. Когда мы сели в поезд на Эдинбург, мы держались за руки под сиденьем. Словно наши души сплелись в одну и болели оттого, что не могут раствориться друг в друге полностью.

Я вздохнул с расслабленной радостью в голосе и захлопнул задвижку.

– А ты до этого когда-нибудь трахалась в туалете поезда? – спросил я.