Бытовое насилие в истории российской повседневности (XI-XXI вв.)

Несомненно, эти картины первобытных условий, в которых происходили роды у крестьянских женщин, были поводом сделать вывод о том, что ситуация нуждается в изменении. Грегори, как и другие российские врачи начат XX в., бьш в ужасе от этих бесчисленных детских смертей в сельской России, и предотвратить их никак не удаваюсь. Чтобы снизить процент смертности, улучшить плохой уход за новорожденными и не допустить обдуманного или случайного детоубийства, нужно было что-то менять в корне. Нужно было оторвать женщину-крестьянку от тех условий, в которых она рожат, и помес тить в другие, более цивилизованные — в больницу или родильный дом, и гам оказать медицинскую помощь, чтобы не допустить как оплошностей, так и преднамеренных действий.[450]

Поголовная госпитализация рожениц в сельской местности в царской России в начале XX в. была еще невозможна, а крестьянки практически не пользовашсь услугами немногочисленных родильных домов, существовавших в городах. К тому же «масштабы деятельности врачей в деревнях были незначительны, а преобладающие в деревнях фельдшеры не вызывали доверия у деревенских женщин, предпочитающих в случае родов обращаться за помощью к более уважаемым в деревни бабкам-повитухам» ,[451]

Но все-таки именно этот вопрос уже стоял на повестке дня: оказывать медицинскую помощь роженицам из числа сельского населения. Роды в больнице, с точки зрения медиков, должны были стать панацеей от всех недугов, в том числе и от инфантицида. Не наказание за то, что закон трактует как преступление, а деятельное проявление человеколюбия в форме оказания медицинской помощи нуждающимся в ней женщинам — как тем, кто состоит в браке, так и тем, кто рожает вне брака. Помещение простой крестьянской девушки-роженицы в больницу поможет ей преодолеть те психологические и социальные проблемы, которые сопровождают се, когда она рожает тайком ото всех в амбаре. Ребенок, появившись на свет, попадет в гостеприимные руки врачей и, пока мать не окрепнет, будет оставаться под их наблюдением и контролем. Этим мудрым решением, полагали врачи, удастся победить сразу несколько зол. В противном случае ужасы с детоубийствами будут продолжаться еще долго.

Таким образом, в дискурсе медиков и в рассуждениях российских юристов тема детоубийства занимала важное место. Это был сюжет, который разрабатывался весьма активно на протяжении нескольких десятилетий и, безусловно, принес дивиденды врачам как профессиональной группе. Впервые столкнувшись с культурными практиками, процветающими в народной среде, врачи акцентировали внимание на том, что не могло не вызвать ужаса и сострадания образованного человека, — на гибели невинных младенцев. Новорожденные могли умирать и от инфекций, и от жестокости их забитых и невежественных матерей, но и то и другое в равной мере уже считалось для образованного общества чем-то ненормальным. Как профессионалы и граждане, врачи заявили о своем стремлении положить конец этим смертям.

Инфантицид как социальное зло: голос журналистов

Российская образованная общественность XIX в. не могла не приветствовать реформ, начавшихся в стране в 1860-е гг. Ликвидация векового самодержавно-крспостничсского порядка считалась делом, давно назревшим и требующим самого скорейшего осуществления. Однако то, с каким скрипом шел процесс создания современных общественных институтов, и те проблемы, которые выявились при этом, заставили мыслящих современников задаться вопросами о причинах происходящего.

Одно из самых серьезных откровений для либерально настроенных представителей образованной общественности состояло в том, что пре- ;штствием для реформирования России выступало невежество народных масс, а также обычаи и нравы, царившие в крестьянской среде. Русский крестьянин, чья жизнь теперь стала предметом размышлений интеллигенции и исследований специалистов, выглядел, в сущности, настоящим дикарем. Русская деревня продолжала оставаться закрытым миром, который отказывался взаимодействовать с цивилизацией и усваивать современные нормы жизни. Те случаи, когда эти контакты становились возможными, мало радовали, поскольку наиболее распространенным местом контакта «двух культур» стал суд, где разбирались дела о поджогах, браконьерствах, преступлениях на железной дороге и детоубийствах.

Мы уже говорили о реакции па эти события со стороны таких вновь сформировавшихся профессиональных групп, как юристы и медики. А как воспринимали подобные происшествия другие представители образованной общественности? Какое место занимала проблема инфантицида в дискурсе пишущей российской интеллигенции, ис связанной корпоративными узами с названными выше группами?

Хорошим примером такого рода является реакция журналистов. В России журналисты с успехом исполняли роль «совести общества», и часто именно в их текстах давалась наиболее острая трактовка той или иной проблемы. Нечто похожее мы обнаружили и в ситуации с журналистской интерпретацией проблемы инфантицида в рассматриваемый период. Ограничимся всего двумя случаями, причем начнем с более позднего.