Бывали мы на этом вашем Марсе

То, что я приняла то ли за куст, то ли за стог сена (и еще удивилась, зачем оно на нашей базе, не матрасы же набивать!), зашевелилось. Длинная лапа протянулась к еле-еле держащейся на нижней ветке Леночке, и та покорила верхнюю октаву. Даже не знала, что у нее такое сопрано!

– Вы же сейчас упадете, – удрученно сказал стог, подпихнув Леночку, и она завизжала уже в ультразвуковом диапазоне.

– Дрык, это вы?! – завопила я, перекрыв ее верещание.

– Люся?! – обернулся стог, из которого торчала крокодилья морда в ромашках. – Вас ли я вижу? Дорогая Люся!..

– Погоди, – остановил меня Владлен, когда я уже готова была прыгнуть на шею Дрыку. – А вдруг это Гряк?

– Издеваешься? – нахмурилась я. – Гряк намного меньше, откуда ему столько лишней массы взять?

– Сеном замаскировался, – ответил он, а Дрык, явно услышав его, энергично отряхнулся. Во все стороны полетела сухая трава, ветки и прочий лесной мусор, я вроде бы даже несколько мухоморов увидела. – Это все равно ничего не доказывает, мы не в курсе возможностей Гряка! Вернее, мы знаем о них только со слов Дрыка, а если это не настоящий Дрык, то…

– То ты запутался, – констатировала я и крикнула: – Дрык, миленький, Владлен не верит, что вы – это вы! Скажите для проверки, какое у меня оружие?

– В руках у вас, Люся, линейный отрезок металла, который здесь, если не ошибаюсь, сокращенно именуется «лом», – охотно отозвался тот. – Я слышал, это страшной сокрушительной силы оружие, ведь против него бессильны любые приемы!

– Нет-нет, я про то приспособление, которое вы мне так любезно одолжили! – невольно хрюкнув от дрыковой интерпретации поговорки, пояснила я.

– Но оно не является оружием, – ответил он. – Я ведь говорил, что это лазерный резак, предназначенный для работы в открытом космосе, и то, что им можно воспользоваться в иных целях, еще не позволяет отнести его к данной категории. Ведь лом, если не ошибаюсь – тоже рабочий инструмент, не так ли?

– Ладно, а какого цвета глаза у Владлена?

– Один – светло-синий, другой – иззелена-карий, – был ответ. – Это, милая Люся, у вашей расы называется гетерохромией, встречается довольно редко и чаще всего возникает в результате мутации клеток сразу после оплодотворения, однако…

– Это точно он, – уверенно сказала я, сунула лом Владлену и кинулась на шею (то есть нижнюю челюсть за неимением шеи) дорогому другу с воплем: – Дры-ык! Как нам вас не хватало!

– Я тоже очень рад видеть вас, милая Люся, – растроганно ответил он. – Я опасался, что не сумею отыскать вас в этих дебрях прежде, чем до вас доберется Гряк. К счастью, у меня был помощник…

– Тяв! – подтвердил Пуся, прыгнув мне на голову откуда-то с дрыковой спины.

– А ты тут откуда взялся? – поразилась я. – И как ухитрился выжить на Марсе? Или вы потом за ним вернулись, Дрык?

– О нет, милая Люся, – вздохнул тот, – ваш питомец увязался за нами еще на корабле, а обнаружил я его только здесь. Он ухитрился пробраться в мою брюшную полость для инструментов и так выжил: он ведь совсем кроха, и воздуха ему хватило.

– Какую еще полость? – нахмурилась я. Дрык говорил что-то о воздушном мешке, но…

– Гм… это достаточно интимный вопрос, – он понизил голос. – Дело в том, что исторически именно самцы нашего вида выращивают кладку в своего рода кармане… как у вас морские коньки, например. Впрочем, такая честь достается не каждому: я вот, к примеру, еще слишком молод и не познал благосклонности самки. Одним словом, этот карман можно использовать для хранения некрупных предметов. Мы ведь не носим одежду, милая Люся, а носить с собой ящик или рюкзак крайне неудобно!

– Логично, – кивнула я, гладя зверька. – Всё свое ношу с собой… А этот мелкий, каков, а? Ведь мог бы задохнуться! Дрык, а кто вам помогал нас искать-то?

– Он, – указал он на Пусю, а тот распушил хвост и снова тявкнул. – В энциклопедии видов, милая Люся, сказано, что аланийские скунсы сохраняют сильную и прочную связь с членами своей стаи, некоторые ученые полагают даже, что телепатическую, но я, признаюсь, мало в это верю.

– В машину времени вы тоже не верили, – мрачно сказал Вадим. Он подошел ближе и опирался на лом, как древний воин на копье.

– Признаю, был не прав, – вздохнул Дрык. – Однако какой интересный жизненный опыт!

– Он будет еще интереснее, если мы застрянем здесь на всю оставшуюся жизнь, – еще более мрачно Вадим, посмотрел на дрожащие крупной дрожью деревья и скомандовал: – Спускайтесь, вас никто не тронет!

– Не-не-не! – за всех ответил брутальный Вадик, размерами превосходящий Владлена раза в два и накачанный так, что бицепсы казались больше моей головы. Вадик так крепко обнимал сосновый ствол, что я подумала: не прилип ли он, смола все-таки очень клейкая. – Ни за что!

– Дрык хороший! – заверила я. – Да, так что там с Пусей?