Бывшая

— Да, любовь моя! Понял, пора бежать.

В коридоре частной клиники, которую нам посоветовал Михаил Дусманис, я протираю плитку, протаптывая путь от автомата с кофе до регистратуры. В последние недели я кое-что почитал о родах и узнал, что ежедневно во всем мире от осложнений, связанных с беременностью или родами, умирает восемьсот десять женщин. Я даже фильм документальный посмотрел. Это ничтожно малый показатель и большинство случаев приходится на Восточную Азию, но от этого нисколько не легче.

Варя кричит, а мне хочется убить тех, кто там всем этим заправляет. Первых двух дочек Варя рожала в обычном роддоме, там вообще никого никуда не пускали, мы с матерью бегали вокруг здания и тупо искали окно.

Здесь всё иначе: вот тебе конфетки, чай, кофе, белоснежный халат с маской и бахилами. И крики любимой жены тоже прилагаются. Правда, в комнате ожидания звучит музыка, нежная такая, умиротворяющая. Но в белом помещении со звукоизоляцией и телевизором я сидеть отказался, она страдает, а я что? Футбол буду смотреть в это время?

Мама забрала наших дочек к себе. А я вроде и не особо нервный товарищ, но от мысли, что моей девочке больно, стрессую не по-детски. Варя была против того, чтобы я присутствовал на родах, по её словам, мужчине это видеть ни к чему. И я жене уступил, в конце концов, она здесь главная. Сейчас бы перчатки и боксёрскую грушу, всё легче было бы, чем ждать и прислушиваться. Но неожиданно громче моей жены кричит кто-то ещё. И мне уже всё равно — мальчик, девочка — лишь бы оба были здоровыми. В конце концов, мы девок растить уже умеем…

— Макар Романович?

Вскакиваю с места, чуть не перевернув сразу несколько пластиковых стульев.

— Поздравляю, у вас сын родился. Крепкий мальчик, три четыреста, пятьдесят пять сантиметров.

— Сын? У меня сын?! — Кидаюсь я обнимать медсестру, которая по возрасту мне в матери годится.

Блин, я конечно верил, что во время УЗИ врач ошиблась, но даже не смел надеяться!

Женщины в белом халате дружно смеются, провожая меня в палату к жене. И вот я вижу их. Сердце бьёт в груди, как половник по дну металлического таза. Они оба такие красивые. Мой розовощ?кий сморщенный малыш и его уставшая, измученная, но, несмотря ни на что, самая красивая в мире мамочка.

— Ты такая молодец, — Беру жену за руку и глажу по головке маленький лепечущий кул?к.

Малыш шлепает губками, а я смотрю на них обоих и точно знаю, что любить сильнее уже просто невозможно.

КОНЕЦ