Бывшая для мажора. Она не уйдет (СИ)

Не мой ребенок. Не моя жизнь. Жизнь, которой я хотел жить, хотел до сумасшествия - оказалось, она никогда на самом деле мне не принадлежала.

И в тот момент мои глаза, наконец, открылись. Именно тогда, в ту самую секунду… я все понял.

Обратная дорога до дома прошла мимо моего сознания - казалось, всего один миг, и я уже был здесь. Выйдя из машины, я направился к двери, ведущей на лестницу. Но ноги сами собой пронесли меня на набережную Тибра.

Отдал бы что угодно, чтобы это был я. Всего лишь слова… но сколько в них невыраженной боли.

Я отдал бы все, сделал бы что угодно, чтобы быть рядом с ней и ребенком - даже несмотря на то, что не я оказался его отцом.

Больше всего на свете я хотел быть с ними. Чтобы она улыбалась мне, приходя с занятий. Смеялась над моими шутками. По вечерам готовила для меня ужин. Суетясь, накрывала на стол, болтая ни о чем. Возилась с ребенком, моим младшим братом, милым белокурым мальчиком, похожим на жемчужину, которого я успел так сильно полюбить - и все время рядом с ней был бы я.

Я хотел этого больше всего на свете… Но у меня… просто не было на это права.

Все это время я считал, что эта девушка украла мою жизнь и солгала, что это не так. Но оказалось… что эта жизнь никогда на самом деле мне не принадлежала.

Я сам, своими руками отдал счастье другим, тем, для кого оно никогда не будет значить столько, сколько для меня. Я сам отказался от нее в тот день, отказался из слабости, нерешительности и эгоизма. Отбросил от себя подаренное мне сердце. И посмел возненавидеть ее за то, что она не стала безропотно этого терпеть.

Ника… моя непослушная девочка!.. Почему в моей душе больше нет ненависти к тебе? Почему я не могу снова тебя возненавидеть? Ненависть хоть как-то помогала терпеть эту боль. Но ее больше не было в моей душе.

Я смотрел на вас вместе на той кухне, где ты готовила ужин для него и вашего малыша… или, вернее, не мог смотреть на жизнь, от которой сам отрекся. И взглянув на ситуацию твоими глазами, увидев все со стороны, я понял тебя.

Как бы ты призналась мне, что беременна? Как смогла бы снова поверить такому, как я? Ты хотела лучшего для своего ребенка. И пусть на самом деле ты считала меня его отцом (я все прочел в твоих глазах)… меня-то не было рядом с тобой. А он был рядом, помогал тебе. И ты выбрала его папой для маленького Паши.

Я понял тебя, Ника. И наконец, действительно простил. Но почему от этого мне стало еще тяжелее?

Подойдя к парапету, взглянул на серое осеннее небо, отражавшееся в грязно-бурой воде великой реки. Вынул из кармана кольцо, которое я хранил столько лет, и которое тайно подарил ей в тот раз. Которое она в гневе кинула на пол. А я подобрал…

Она просила меня исчезнуть из ее жизни. И я сделаю так, как она хочет. Больше не стану пытаться рассорить ее с мужем. Не усложню ее существование своим присутствием. Больше никогда не буду причиной ее страданий. Больше не оскорблю ее - непокорную, упрямую. Нежную, милую, смешную. Смелую и сильную.

Пришло время прощаться с древним городом. Мне придется оставить здесь часть своей души. Я с трудом смог сделать вздох, и мои легкие наполнил сырой речной воздух.

Колечко с признанием в любви лежало на моей ладони. Одно движение… Отпустить. Бросить в воду. Ведь мне не нужен был вещественный символ, чтобы помнить о любви к ней. Забыть ее было невозможно. Она всегда будет в моих мыслях, хочу я этого или нет.

Разжать руку. Отпустить.

Дать ей жить жизнью, которая никогда не станет моей…

***

Ника

Еще час мы с Пашей провели на той площадке в парке Вирджилиано. Я покатала его на карусели, построила с ним башню из песка и веточек, помогла ему подняться на вершину пластикового форта для детей постарше.

Слезы высохли на моем лице. Рана так ни куда не исчезла, но мне стало легче выносить эту боль - привычные заботы помогали. Время с малышом было единственным, что могло принести мне какое-то облегчение, и я была благодарна Богу за то, что у меня был ребенок.

И как бы я ни убеждала себя в том, что сегодня наша с Давидом любовь очистилась от всего лишнего, чем мы затенили ее… я понимала, что меня всегда будет это ранить. То, что он не смог принять ребенка, который был самой важной частью моей жизни. Результаты этого теста стали для нас чем-то вроде испытания. И видимо, его любовь была не так сильна, чтобы его выдержать.

Вернувшись к особняку другим путем, мы сразу поднялись в детскую, и я доверила Пашу Мартине - она должна была покормить его и уложить на дневной сон. А сама зашла в спальню, чтобы переодеться в легкое платье.

- Привет, - я улыбнулась Альдо.

- Привет. Где ты была?

- Гуляла с Пашей. Мы сходили до парка.

Тут, повернувшись, Альдо сделал шаг мне навстречу…

И дал мне пощечину. Резко ударил меня по лицу.

***

Острая безумная боль перемешала все мысли в моей голове. Воздух вышел из легких. Я. расширенными глазами посмотрела на мужа. Дотронулась до щеки.

Ударил… Он… меня… ударил?..

Мне казалось, все это не может происходить на самом деле. Это просто какой-то дурной сон.