Бывшая любовница

Неделя без Кары тянулась нескончаемо долго, и он изголодался.

– Мне все-таки неловко.

– Я могу тебе это сделать.

– Что сделать?

– Ну, эпиляцию.

– Ни за что.

– Почему?

– Потому что… – Потому что она до сих пор стеснялась быть обнаженной перед Пепе. Кого в этом винить? То ли ее католическое воспитание или тот факт, что она достигла возраста двадцати шести лет, ни разу не появившись обнаженной перед мужчиной.

Он изогнул бровь:

– Так почему?

Кара не знала, что ответить.

Она по-прежнему была в замешательстве и спустя пятнадцать минут, когда сидела голая на диване в накинутом полотенце в спальне Пепе.

– Расслабься, cucciola mia, – промурлыкал он, опускаясь перед ней на колени и ставя кувшин с горячей водой рядом на пол. Он также принес лезвия и тюбик геля для бритья. Чтобы она меньше смущалась, он тоже разделся. Во всяком случае, заявил, что сделал это ради нее.

– Я не сделаю тебе больно, – очень серьезно произнес он и поцеловал прямо в нежную кожу бедра. – Поверь мне.

Смешав гель на ладони с горячей водой, чтобы образовалась пена, он тщательно и осторожно смазал всю область бикини.

Кара закрыла глаза. Обычно она использовала восковые пластинки для эпиляции ног, но область бикини предпочитала сбривать – так менее болезненно.

Она и представить себе не могла, что позволит кому-нибудь проделать ей эту процедуру.

Когда наконец она осмелилась посмотреть вниз, то увидела, что Пепе сосредоточенно орудует лезвием.

– О’кей? – Темно-голубые глаза Пепе смотрели на нее.

Она кивнула и улыбнулась. Напряжение ушло, ноги, тело… все расслабилось.

– Как тебе имя Шарлотта для девочки? – спросила Кара.

Он бросил на нее быстрый взгляд и поджал губы, как всегда делал, когда размышлял о чем-то. Они с Карой уже согласились на имя Пьетро для мальчика в честь отца Пепе. С выбором имени для девочки оказалось труднее. Сначала она думала, что он специально никак не соглашается ни с одним именем, которое предлагала она, пока наконец до нее не дошло, что он не хотел, чтобы ребенок носил имя одной из его бывших любовниц. Слава богу, что он отверг не все имена по этой причине, несколько – по другим причинам, менее болезненным для Кары. Например, считал их слезливыми. Она вошла в азарт и сыпала на него именами, наблюдая, как он сначала сосредоточенно складывает губы, а потом отрицательно трясет головой.

На этот раз он не тряс головой. Вместо этого его красивое лицо расплылось в улыбке.

– Точно. – Он закивал. – Шарлотта Мастранджело. Да, именно это имя. – И переключил внимание на то, чем занимался сейчас.

Через несколько минут он с улыбкой заявил:

– Вот. Неплохо, правда?

– Замечательно.

– Не двигайся – я принесу чистой воды, чтобы смыть остатки мыла.

Нисколько не смущаясь своей наготы, он прошел в ванную. У Кары в горле образовался ком. Неудивительно, что столько художников жаждали запечатлеть его облик любыми способами, будь то краска или камень. Тело Пепе притягивало к себе, как нектар пчел.

Пепе вернулся с кувшином воды и полотенцем.

– Ты делал это много раз? – спросила она и моментально осеклась.

Их взгляды встретились. Глаза Пепе странно блестели.

– Никогда, – прозвучал ответ.

Сердце у нее замерло.

Оба долго молчали и не двигались. Хоть бы она могла догадаться по его глазам, что он думает! И тут он наклонил голову и поцеловал ее в то самое место, которое только что касался бритвой. И еще раз.

Его поцелуй был таким нежным и… даже благоговейным, что застенчивость исчезла, она положила голову на спинку дивана, закрыла глаза и погрузилась в удовольствие.

Пепе был потрясающим любовником. Нежным и одновременно фантастически неистовым. И он постоянно ее хотел. Она помнила тот день, когда он вернулся из поездки в Германию – всего-то на один день, – и уже через пять минут после того, как вошел в дом, он уложил ее на письменный стол в своем кабинете.

Жар от этих восхитительных воспоминаний разлился у нее по животу в тот самый момент, когда Пепе дотронулся до сердцевины ее лона. Кара застонала.

В голове – туман, тело купается в сладких ощущениях, которые этот необыкновенный мужчина дарит ей.

Пульсация внутри взорвалась фейерверком и накрыла ее огромной волной наслаждения.

Кара открыла глаза и увидела, что Пепе внимательно на нее смотрит. Он подхватил ее на руки, поднял с дивана и отнес к своей кровати.

Его губы слились с ее губами, и он тут же погрузился в нее. Но, несмотря на его нетерпение, о такой нежности можно было только мечтать.

Она еще не пришла в себя от прежнего чувственного восторга, и не думала, что в состоянии опять пережить что-то подобное, но Пепе хорошо ее изучил и знал, как довести ее до высшей степени удовольствия.

Кара прильнула к нему, отдавшись его воле. Сердце пело в унисон с телом. Пепе может не любить ее – и никогда не полюбит, – но в этот момент его ласки были такими потрясающими, словно она для него не просто мать его ребенка и его минутная любовница, а самое драгоценное существо в мире.

Когда она достигла пика наслаждения, он уткнулся лицом ей в плечо, со стоном произнес что-то по-итальянски и в последний раз вонзился в ее плоть.