Бывшая моего брата. Я ненавижу ее... (СИ)

— Домогаться? — хмыкает уголком губ, нависая надо мной еще сильнее. Опирается локтем на полку над моей головой, а второй рукой сдавливает ребра, вынуждая меня выгнуться ему навстречу. — Может, нам стоит вернуться в мой кабинет и посмотреть видео, как ты карабкалась на мои колени, вымаливая поцелуй у своего босса-мудака?

Ублюдок. Сжимаю челюсти, глотая все, что сделает меня еще уязвимей в его глазах, и натягиваю улыбку, которая забирает у меня все силы. Пожалуй, мне все это надоело. Я хочу совершить преступление? Мне скостят срок, если я расскажу в суде, каким козлом был мой босс?

— Осторожно, Хаким Тазиевич. — Задыхаясь, кладу руки на его вздымающиеся плечи, но почему-то не отталкиваю. — Возможно, я не стану оказывать сопротивление…

— Раньше ты не была такой болтливой. — Его пальцы добираются до края моей юбки и решительно тянут ее вверх. В движениях Айдарова нет нежности. Но она мне и не нужна. Вообще-то я надеюсь, что именно его грубость отрезвит меня, вот только напротив — я пью ее как сладчайший мед, дурманящий своим диким вкусом.

Черт возьми, мы уже на пути к катастрофе. Или только я…

— Ты тоже не казался мне таким ублюдком. Но увы. — Нервно облизываю пересохшие губы, позволяя наглому придурку поднять мою ногу и обвить ее вокруг своего бедра. — Только посмотри на себя. Ты в секунде от того, чтобы вставить в меня свой член. Уверен, что потом не будешь снова себя убеждать в том, что я все романтизирую?

Он ухмыляется и наклоняет голову в сторону, нарочно задевая твердой выпуклостью мою чувствительную точку. Невольно прикрываю глаза и глотаю томный звук удовольствия.

— Почему ты не желаешь признавать, что это не просто секс? — мурлычу, сама вторя движениям его бедер в попытке настигнуть короткую вспышку удовольствия. Не знаю, чем я руководствуюсь, потираясь о его внушительную эрекцию, но мне уже без разницы. — Возможно, тебе станет легче, если ты признаешься себе, что на самом деле я единственная девушка, которую ты хочешь.

Я сама расстегиваю его ремень. Этот ублюдок получит желаемое. Я заставлю его признаться хотя бы самому себе, что он по своей воле пришел ко мне, уже второй раз, потому что он хочет меня. Потому что среди всех девушек он видит только меня.

— Тебе лучше заткнуться, Алевтина. — Низкий напряженный голос с шипением врезается в мой висок, когда я просовываю руку к нему в штаны и обхватываю длинный твердый член. Я слабо осознаю, что делаю, словно в его аромате, который неумолимо проникает в мои легкие, присутствует какой-то токсин, отравляющий в мозгу все адекватные клетки.

— А то что? — выдыхаю в колючий подбородок босса, одновременно двигая рукой вверх-вниз, а затем с искренним любопытством заглядываю в его яркие глаза. Они клубятся мрачной похотью, переливаясь каким-то мифическим цветом. Жаль, что моя провокация работает в обе стороны и не позволяет мне казаться равнодушной по отношению к мужчине напротив, который являет собой гранитную скалу. Разве что в этой скале все же имеется маленькая трещина. Желая пробить ее, я сжимаю крепкий ствол так, что чувствую, как он дергается в моей ладони, отчего Айдаров вновь испускает гортанный звук поражения.

— Прекрати умолять меня трахнуть тебя, Чудакова. Ты выглядишь жалкой.

Я замираю от его слов. Сердце дергается на одном крыле, но второе с крахом подбито, и оно вновь падает в лужу крови. В груди словно образуется дыра, точно так же как металл разъедает коррозия. Наша игра «Кто больнее?» зашла слишком далеко... Все прекрасное, что я чувствовала пару мгновений назад, предвкушая запретное, исчезает, словно с моих глаз сорвали туманные шоры. Тяжело сглатываю больной ком в горле и моргаю, ненавидя предательское жжение в глазах. Что со мной не так? Господи, противно от самой себя. Делаю вдох и отдергиваю руку от члена Айдарова, буквально задыхаясь горьким чувством стыда. Но, когда порываюсь поставить ногу на пол, мне не позволяют этого сделать.

Я открываю глаза и, будучи не в силах контролировать эмоции, упускаю одну соленую каплю боли.

— Ненавижу тебя, — шепчу едва слышно, однако Айдаров по-прежнему не позволяет мне отстраниться. Я собираюсь сказать что-то еще, но он забирает эту возможность, обхватив мое горло пятерней.

— Знаю. — Задирает мою голову и приближается к щеке, чтобы слизать одинокую слезу, а затем, не отрываясь, проводит языком по моим губам, заставляя попробовать его соленые на вкус слова: — Но твоя ненависть ничто по сравнению с моей.