Бывшие

– Это нереально. Жажда мести будет с тобой всегда. Днем, ночью, в выходные. Ты будешь слышать мое имя и тебя будет накрывать. Как бы ты ее не притупляла, она будет сжирать тебя. Поверь, я знаю, о чем говорю. Твоя мать, допустим, уже сгорела в ней и ей наплевать, что с тобой станет в итоге. Все равно она не получила желаемого. Она так и сказала: «Мне плевать, хоть закопай в саду, но лишь бы я ее больше не увидела». И знаешь что?

– Что? – размазываю ладонью снег со слезами по своему лицу. – Закопаешь?

– Я дам тебе еще один шанс, раз уж твоя жизнь зависит от меня. И даю тебе слово, что оставлю тебя в покое. Забуду о твоем существовании, не встречусь у тебя на пути, но при одном условии.

– Что мне надо сделать?

– Выжить.

Я не ожидала этого. Честно. Все вышло внезапно и я даже не успела никак среагировать на резкий толчок в грудь. Помню только собственный вскрик и падение, которое казалось мне вечным, хотя по факту длилось оно всего несколько секунд. Несколько секунд отчаянных попыток ухватиться за все, что могло спасти мне жизнь. А затем удар обо что-то твердое и вспышка такой боли, что я попросту не могла сделать ни единого вздоха. Умирала, смотря, как с неба сыпется снег, который будто укрывал меня свои саваном. А где-то там, на пятом этаже, виднелась тень. Которая наблюдала за моими мучениями. А мне уже было все равно, боли не было. Ничего больше не было.

Глава 21 «Сейчас»

Глава написана под трек «Habits»

Maria Mena(and Sako Isoyan)

Вот и все. Слова сказаны, душа вывернута на изнанку. Ощущения при этом странные. Будто все заново пережила, но этого недостаточно. Я вижу это по всей застывшей фигуре Хоупа, по его сомкнутым губам в тонкую линию. И по глазам. Они выдают метания врача.

– Что же ты док, отворачиваешься? – глухо звучит мой голос. – Не веришь, да?

– Я буду честен с тобой, – врач откашливается, – я в замешательстве. Как человека… как обычного человека, что-то подталкивает меня верить тебе и сопереживать. Как врач, я анализирую каждое твое слово и не вижу ничего, что заставило бы усомниться в твоих словах. А ведь меня пригласили сюда именно для того, чтобы понять, где ты лжешь.

– И что ты понял?

– У меня всего два варианта: либо все вышесказанное тобою правда, либо же ты очень искусна в своей лжи. Перевес, конечно же, пока к первому варианту, но…

– Но?

– Я ведь не простой психиатр, Кристина. Я сотрудничаю с полицией в откровенно тяжелых случаях. И у меня есть доступ к фактам, которые путают абсолютно все. И они неоспоримы.

– Это все чушь собачья! Там лживые и купленные показания! – Вскрикиваю, когда подрываюсь на ноги. – Пожалуйста, Хоуп, помоги мне. Я добивалась встречи с тобой, потому что ты первоклассный специалист. И только ты можешь доказать то, что я не сумасшедшая. Вся правда… вот она, перед тобой. Используй ее так, как тебе будет удобно. Но только вытащи меня отсюда. Я так больше не могу!!!

Стоит последнему слову сорваться с криком, как то настоящее, от которого я так сбегала… оно обрушилось на меня. А я настолько устала, что уже и не сопротивлялась. Видимо, настал тот момент, когда нужно кое в чем признаться.

– Кристина, посмотри на меня, – врач впервые нарушает свои правила и подходит ко мне, но лишь для того, чтобы показать заверенные копии отчетов. – Видишь? Это протокол, составленный на месте выезда полиции. И это не декабрь. Это тот день, когда как ты говоришь, Кайл столкнул тебя с лестницы и началось твое удержание в том доме.

– Этого попросту не может быть.

– Есть показания свидетелей, которые слышали вашу перебранку. – Доктор проводит пальцем по бумаге, выискивая нужную информацию. – Вот, здесь сказано, что соседи с четвертого этажа стали очевидцами того, как ты бросалась на Кайла и обещала покончить с собой, если он не одумается. Отчего он должен был одуматься, Кристина? Почему твое поведение было похоже на то, как ведет себя ревнивая женщина?

– Я не могу ответить на твой вопрос, Джон. Потому что всего этого не было. Не существовало никаких соседей, дом всегда был пуст. И не было никакой ревности. Потому что ревновать было некого и не к кому. – Выбиваю планшетку из его рук. – В этом нет никакой логики. Разве я могла сотворить с собой такое? Зачем мне, молодой и успешной девушке, калечить свою жизнь таким образом?

С этими словами, я тычу на свои руки, исполосованные мелкими белыми шрамиками, которые оставили от себя осколки стекол и ветки дерева, которое смягчило мое падение. А для большего эффекта поднимаю край футболки, где видны уродливые шрамы от многочисленных операций, красующиеся по всему моему телу.