Бывшие

– Куда уж больше? – Жмурюсь от подходящего кома к горлу.– Я даже не знаю, остались ли эти силы у меня или нет. Я чувствую себя опустошенной.

– Придется поискать, Кристи. Иначе мы не доберемся к свету в конце этого тоннеля.

– А он существует? Этот свет?

– Он есть, – усмехается Джон мне в макушку, – просто ты его пока не видишь.

Глава 27 «После»

Кристина

Я не хотела фееричного возвращения в этот мир. Для меня настолько уже стала привычна жизнь невидимки, что шаг из этой зоны комфорта казался шагом в преисподнюю. Поэтому по максимуму старалась избежать лишней шумихи и огласки. Как в полном молчании я приняла наследство, в таком же безмолвии прошло мое первое посещение отцовской компании. Безликой тенью я прошла по всем этажам и остановилась у двери, которая вела когда-то в кабинет Бэкка. После смерти отца он еще некоторое время находился на своей должности, но ровно до того момента, когда я должна была занять место во главе. А так как этого не произошло, работа всей компании была фактически заморожена и весь коллектив отправлен в бессрочный отпуск.

Раньше это место было величественным, как и мой отец. Раньше здесь чувствовалась жизнь. А теперь все эти этажи, погруженные в полутьму, едва ли напоминали то место, которое когда-то гудело словно улей.

– Что скажешь, Хоуп? – не оборачиваясь, спрашиваю мужчину, который вместе с еще одним юристом молчаливо маячил за моей спиной.

– А что ты сама чувствуешь? – В излюбленной манере отвечает Джон.

– Страх? – вслух озвучиваю честное предположение.

– А еще?

– А еще я до ужаса хочу возродить былое величие этого места. – Касаюсь пальцами изящной дверной ручки, но не открываю саму дверь. – Но не знаю как…

– Вот для этого мы как раз и пригласили Оливера. И еще десяток других адвокатов и юристов, которые помогут тебе разобраться во всех нюансах. Пора бы уже запомнить, что ты больше не одна.

– Да, мисс Берроу, мы сделаем все в наилучшем виде. – Поддакивает Оливер.– С чего вы бы хотели начать? С мистера Бэкка? Документы о передаче доли акций уже подготовлены, вам осталось их только подписать.

– Нет, – стучу ноготком по лакированной поверхности, – его мы оставим напоследок.

– Кристи, – предупреждающе протягивает Джон, – надеюсь, ты хорошо все обдумала?

– Не бойся, Хоуп, я прекрасно помню твои наставления. Все будет по-честному и по-справедливому. Никакой грязи. – Все же отрываюсь от созерцания двери и поворачиваюсь к своим спутникам. – Но, если уж я решила разбираться с проблемами, то начну с той, кто положил начало моему персональному аду.

Обещания надо сдерживать. Этому учил меня отец, да и Хоуп проповедовал ту же истину. Поэтому я действительно не мстила. Но самое интересное, что вместо меня это успел сделать папа, а я всего лишь распорядилась вещами по его последней воле. И была очень удивлена, когда в завещании не нашла ее имени ни напротив дома, ни напротив пункта о счетах. Он сам лишил ее всего и я не понимала почему. С этим вопросом я обратилась к юристам, но те лишь пожали плечами. Мол, их в такие нюансы не посвящали. В такие моменты остро чувствовалась нехватка информации, а дать ее мог только Хоуп. Но и тот улетел на конференцию, оставив меня на попечении теперь уже моих личных помощников. Поначалу было трудно, так как я привыкла к его постоянному нахождению рядом. Он стал для меня больше, чем врач. И больше, чем спасителем. Он был мне настоящим другом. Однако я прекрасно понимала и то, что он не всегда сможет быть рядом. У него есть свое личное пространство и карьера. А мне стоило научиться справляться со всеми вопросами самой. Как я это делала раньше, когда моя собственная жизнь была беспечной. И Джон постепенно делал шаги назад, позволяя мне расширять границы своих действий. А еще… отлучая от себя, заставляя свыкаться с «новым» старым укладом жизни.

Моя рука дрогнула лишь однажды.

Нет, не тогда, когда я взялась за ручку и открыла дверь родительского дома. И не тогда, когда я развернула официальное предписание перед носом матери. Я даже стерпела все проклятия, которыми она осыпала меня. Равнодушно смотрела на ее истерики и уж тем более не повелась на наигранные обмороки. Лишь молча продолжала сгружать ее вещи в расстегнутые сумки.

– Ты еще пожалеешь, – брызжет слюной она мне в лицо, стараясь выхватить очередную дизайнерскую тряпку. – Ты еще поплатишься!

– Ага, – отталкиваю ее от себя, – уже. Авансом. Хочешь, покажу следы?

Смотрю на ее перекошенное от злости лицо и мне становится дурно. И вот это вот называлось моей матерью. Вот этот человек, который плевать хотел на все человеческое, учил меня жизни.