Бывшие. Без срока давности (СИ)

Мне стало стыдно за свою панику, но она была неконтролируемым приступом страха. Наверное, у всех бывали такие моменты, когда впадаешь в ступор и понимаешь, что это — проигрышная позиция, но ничего не можешь поделать.

Богдан тем временем присел на кровать и протянул нашей дочери ладонь.

— Ты, должно быть, Яна?

— Да, — ответила осторожно.

Слезки повисли на кончиках темных ресниц, но появление мужчины заинтересовало дочурку. Она перестала всхлипывать и будто насторожилась.

— А ты кто?

— Я Богдан.

— Ты врач?

— Не врач, но кое-кто получше, — подмигнул Богдан. — Щекотки боишься?

— Да, боюсь, — улыбнулась дочка.

Дементьев пощекотал пяточки дочери. В другой раз она бы уже закатилась громким-громким смехом и счастливо пищала, но только не сейчас.

Яна пыталась угадать, кто такой Богдан, он осторожно ощупывал ее ножки, спрашивая, чувствует ли что-то она или нет.

Постаралась не падать в очередной темный колодец паники — Яна точно не чувствовала ног.

Кажется, врачи не говорили о возможных осложнениях! Так откуда они взялись. Я была готова рыдать вслух.

— Настя? — позвал Богдан. — Я поздороваюсь с врачом, присмотришь за дочкой?

— Конечно! — мигом присела рядом с ней и на миг коснулась ног Богдана, ведь он вставал.

Мы немного неловко столкнулись друг в другом, воздух всколыхнулся.

— Все плохо? Все очень плохо? — чуть не плача спросила дочка.

Иногда она казалась мне совсем малышкой, но сейчас Яна рассуждала совсем, как взрослая, и понимала, чутко улавливала тревожное настроение.

Богдан бумажную салфетку и осторожно коснулся ее щеки, осушая слезы.

— Ты так и не угадала, кто я. Последняя попытка.

— Не знаю, — совсем огорчилась дочурка.

Мне кажется, она была готова просто разрыдаться, и я чуть было не одернула Богдана, чтобы не дразнил Яну. Он же взял ее ладошку в свои ладони, подержал немного и спросил:

— Ты в чудеса веришь?

— Дед Мороз — ненастоящий! — авторитетно заявила Яна. — Это я давно знаю.

— Я тоже в него никогда не верил, — понизил голос Богдан. — Но есть и другие чудеса.

— Какие?

— Ты о папе слышала?

— Да, мама говорила, что его нет с нами.

В голосе Яны зазвучала грусть, вопрос про папу она время от времени задавала, будто надеясь, что мой ответ изменится.

Богдан немного прочистил горло.

— Случилось небольшое чудо. Теперь он с тобой.

— Где? — округлила глаза дочурка.

— Вот он я. Твой… папа, — голос Дементьева дрогнул. — Я вернулся.

Глава 16

Она

Спустя время

— Наверное, я должна извиниться перед тобой.

— А?

Богдан с трудом поднял голову, потер глаза, посмотрел на меня.

Уставший, с темными кругами под глазами, волосы в беспорядке. Я запоздало поняла, что он не спал дольше меня.

Первые сутки после пугающей новости казались катастрофой, потом…

Хотелось бы сказать, что стало легче, но совру, сказав, будто это так.

Когда болеют дети — нет ничего хуже. Бессилие, неспособность помочь душат, лишают опоры. В такие моменты появляются ужасные, нехорошие мысли о том, как несправедлив этот мир и его создатель, если в этом мире страдают невинные, чистые души наших деток.

Молишь о чуде, но в ответ — тишина. Всегда тишина! Если и есть бог, я его не слышала и не чувствовала, когда молилась о здоровье Яны.

Я иногда засыпала на кушетке больницы, меня сменял Богдан. Но когда я бодрствовала, он бодрствовал тоже.

Сейчас Дементьев сидел на диване напротив, широко расставив ноги. Между ладоней был зажат стаканчик с давно остывшим кофе. Я забрала напиток, выплеснула в раковине туалета и выбросила стаканчик к горе других таких же стаканчиков.

— Не слышал, что я говорила? — присела рядом с Богданом.

— Прости. Наверное, задумался, — подавил зевок.

— Скажи, как есть, ты просто отключился сидя. Вот и все. Повесил голову и уснул. Сколько ты уже не спишь?

Осмелев, я дотронулась до его плеча — крутое, горячее, полное силы. Погладила его, чувствуя, как его жар отзывался во мне.

— Сколько не сплю? Не знаю. Стараюсь компенсировать свое отсутствие рядом с дочерью за эти годы. Мне кажется, никогда наверстать не получится. Я столько всего о ней не знаю! — он усмехнулся и качнул головой. — В любом случае, у тебя бессонных ночей было намного больше.

— Даже спорить не стану. Так и есть. Особенно, в первый год. Ох и крикуша требовательная.

— В меня пошла, — не без гордости отозвался Дементьев. — Мама всегда рассказывала, что я не давал ей спать до двух лет. Как она выжила и не чокнулась — чудо. Ее слова, ничего от себя не добавлял.

Богдан выпрямился, оперся спиной о диван и замолчал. Его веки потяжелели и опустились, дыхание стало ровным и глубоким.

Отрубался прямо посреди разговора! Я затормошила его за плечо со словами:

— Так не пойдет. Вставай, тебе надо поспать.

— Все нормально, я справлюсь!

— Богдан! — я повысила голос. — Кому ты лучше сделаешь? Наверстать он собрался. Глупо…

Он упрямо смотрел в сторону. Я еще раз коснулась его плеча, сжав пальцы крепче. Дементьев резко повернулся в мою сторону, и его дыхание обожгло мое лицо.

Его губы, покрасневшие глаза, щеки, ставшие впалыми, украшенные небрежной щетиной, стали близко-близко. Со стороны могло показаться, будто мы хотели поцеловаться!