Бывшие. Я тебя верну!

– Мне так плохо и стыдно было, что закопал это внутри, чтобы ты не узнала. Самое страшное – это потерять твою любовь и доверие. В моей жизни только одна женщина.

– Раз я одна, то чего на нее полез? Переспал на радостях от известия или чтобы второго заделать? – едко поинтересовалась.

– Я бы все отдал, чтобы этого не было, но это случилось! Не знаю как. Долбоеб, потому что! – Рома выдохнул, медленно разжимая руки, сжавшиеся в кулаки, успокаиваясь. Господи, я каждый его жест знала, помнила, любила. – Стало в разы сложнее рассказать про Ваню, – опустошенно продолжил. – Поэтому лгал. Боялся, что узнаешь и уйдешь.

Я молчала. Ложь во спасение… Ненавижу.

– Прости, любимая. Я никогда никого не любил, кроме тебя. Прости, Наташа. Клянусь, больше никогда…

– Не будешь лгать или изменять? – жестко прервала.

– Ну зачем тебе эта правда?! – резко отозвался Рома. – Нахрена? Мои мучения, позор, угрызения совести? Зачем? Кому легче стало? Я люблю тебя. Только тебя! Я хотел сохранить твой покой! Ты бы никогда не узнала о Юле! Мы бы жили вчетвером…

– Вчетвером? – переспросила шепотом. В каком смысле?

Рома нервно взлохматил волосы, губу прикусил так по-демьяновски.

– Я хотел, чтобы Ваня жил с нами.

– Чего ты хотел?! – не выдержала и рассмеялась, только веселья не ощущала, осколками разбитого сердца душу полосовала. – А мне какая роль в твоих мечтах отводилась? Матери всех твоих детей? Серьезно? Ром, а меня спросить не нужно было?!

– Я думал, что ты примешь. Он ведь мой сын. Ваня ни в чем не виноват. Нельзя ведь отказываться от ребенка.

– А ты и не отказался, – пожала плечами. – Ты свой выбор сделал.

– Наташа, не надо. Не додумывай за меня.

– Да, ты выбрал. Рома, дело уже не в измене! Ты прописал мальчика с его матерью в нашу жизнь, не спросив меня. Нужно ли мне это? Хочу ли я? А я не хочу! – воскликнула громко. – Я не святая! Не желаю, чтобы в моей жизни были не мои дети и их матери, с которыми спал мой муж. И неважно, когда и сколько раз!

– То есть ты бы в любом случае не приняла бы этого ребенка? Ни при каких обстоятельствах?

– Да какая теперь разница?! Сейчас я не объективна. Сейчас говорю тебе нет. На все! Ева тебе дочь, а я больше не твоя. Мы разводимся, Демьянов. Все, финиш!

– Нет. – отрезал жестко. Из просящего прощения в бескомпромиссного повелителя перевоплотился. – Я не отпущу тебя. Ты нужна мне, Княжна. Я люблю тебя. И ты меня любишь, я знаю.

– Да что ты знаешь?! – вырвалось вместе со всхлипом. – Ты ничего не знаешь! Как я полгода смотрела на свои месячные и плакала. С врачами возможности эко обсуждала. Чтобы тебе родить желанного мальчика. А ты забил! Ничего вокруг не замечал! Сыночка новоявленного нянчил! – слезы сами побежали по щекам. Я пыталась собрать их, но в глазах расплывалось все. Я не хотела обнажать эту боль, но когда через край льет, скрыть невозможно. – Я себя дефектной считала! Неспособной родить любимому мужу. Сказал бы, что не надо, не мучилась бы…

– Наташа… – Рома бросился ко мне, но я оттолкнула. Мне не нужно ни его утешение, ни сочувствие!

– Не смей! Просто не смей!

– Наташа, я никогда не считал тебя дефектной и не променял бы на тысячу сыновей!

– Ты уже променял! Уходи. Убирайся! Ненавижу тебя. Ты мне никто. Не считаю больше тебя мужем!

Я порывисто утерла слезы, волосы назад откинула, на Рому посмотрела, взглядом подтверждая каждое сказанное слово. Пусть видит, что сделал со мной. В кого превратил.

– Мама! – услышала хныканье Евы. Ну вот, еще и ребенка разбудили! Она если не доспит в демоненка превращается. А все он, папочка ее!

– Уходи, – бросила на прощанье, бегом по лестнице поднимаясь. Мне нужно успокоительное. И к врачу. Не знаю. Плохо мне. Руки как у невротика тряслись, а перед глазами пятна прыгали.

– Я без вас не уеду, – услышала тихое, но уверенное. Да, с Демьяновым, значит, миром не разойдемся…

Глава 21

Роман

Наташа с такой жгучей ненавистью на меня взглянула, что сердце болезненно сжалось. Что же я сделал со своей Княжной? С любимой женщиной? Самым родным человеком? Ближе жены у мужа нет никого, а я уничтожил, изломал ее душу об колено враньем. Нет между нами больше того хрупкого и волшебного, чем дышали каждое утро, просыпаясь в одной постели.

Я отвернулся, дрожащими руками достал пачку сигарет. Я всегда умел держать себя в руках, контролировать эмоции, побеждать слабости. Курить бросил сразу, как жена забеременела, с легкостью и без ломки. А сейчас всего корежило. Наташа требовала развода, а я не могу. Просто не смогу расстаться с ней. Она столько сказала. Столько горького и болючего, но больше убивало, что считала себя не такой.

Дефектной. Виноватой. Как вообще в голову такое пришло?! Как я мог быть так слеп? Так занят, решая проблемы других людей, не замечая, как больно той, что рядом. Она все это время хотела подарить мне ребенка: переживала, варилась в этом, себя винила, а я с широко закрытыми глазами жил. Сына ей под бок подсунуть хотел. Да, дело не только в измене. Я даже не предполагал, какую боль Наташка могла испытать от встречи с моим ребенком, но рожденным не ею.