Бывшие, или У любви другие планы

— Одетт, — предупреждающе произнёс Архольд, моментально утратив дружелюбие.

— Значит, та самая. И вечер совсем не добрый, — припечатала она меня, развернулась и ушла, едва не споткнувшись о подол платья, но Саммер помог ей устоять, что-то недовольно шепнув на ушко.

Та дёрнула плечом и покачала головой. Видимо доводы сводного брата её не убедили.

— Всё веселее и веселее, — пробормотала я себе под нос, готовясь к встрече с последней парой.

Красивая светловолосая женщина с мягкой улыбкой и добрыми синими глазами пошла к нам, опираясь на руку высокого темноволосого мужчины. Было видно, что они пара, хотя мне показалось, что мужчина был немного младше своей спутницы.

— Энния Корвил, моя мать, и её супруг лорд Найджел Корвил.

Корвил? Я не ослышалась? Но как?

— Я действительно Корвил, — произнёс мужчина, поняв, какие мысли сейчас витали у меня в голове. — Прошлый герцог был моим дядей. После трагической гибели родителей именно он занимался моим воспитанием.

— А ты был столь любезен, что развлекался с вдовой его сына, — неожиданно вставил Октавир, который не отходил далеко, прислушиваясь к чужим разговорам.

Мужчина отбросил руку жены, которая безрезультатно пыталась его удержать, и вновь направился в нашу сторону.

— Успокойся, — произнёс Найджел Корвил.

— Что в этом такого? Всем известно, что ты хаживал к молоденькой вдове, прикрываясь заботой о ней и её выводке. Ведь дед не давал согласия на этот брак.

— Его дал я, — вмешался Дерек, всё больше и больше напрягаясь.

— Как не дать, когда у неё уже живот выступал. Надо же было узаконить нового ублюдка. С нашим отцом провернула и за другого вз…

Договорить Октавир не успел. Вдруг захрипел, хватаясь за горло, где переливалась прозрачная голубая нить.

— Никогда. Не смей. Так. Говорить. О моей. Матери, — тихо произнёс Корвил, но его было слышно в каждом уголке столовой.

— Дерек, не надо, — вскричала свекровь.

А Октавир уже встал на колени.

— Дерек, молю, — рыдала леди Урсула, падая рядом с мужем.

— Остановись! — Аргорн стукнул по полу тростью. — Не будь глупцом!

Зашумели и загалдели остальные родственники, но подойти никто не смел. Прошло всего пару секунд, но время будто остановилось.

Архольд словно никого не слышал, продолжая сжимать магическую нить. Октавир покраснел от натуги, едва дыша.

Ведь действительно убьёт, слишком велико было оскорбление.

— Дерек, — я развернула его к себе, дрожащими руками касаясь лица. — Отпусти его.

Взгляд опасный, бессмысленный, полный боли и злости. Страшный. И этот страх дрожью прошёлся по позвоночнику, но и отступить я не могла. Всему виной рана и яд, именно они пошатнули выдержку молодого герцога, спровоцировали взрыв.

— Дерек, прошу тебя.

Услышал.

Моргнул, возвращаясь в реальность, и опустил руку. Лишенный опоры, Октавир упал на пол.

— Крейг, — тяжело дыша, произнёс муж, обращаясь к бледному племяннику. — Уведи его отсюда и успокой мать. Передай, что я не желаю его больше видеть. И пусть не появляется, пока я не отдам распоряжение.

Хорошо… герцог.

В гнетущей тишине, мы смотрели, как юноша при помощи слуг поднимает отца, помогает встать матери, и они выходят прочь.

Великие, вот это знакомство с родственниками.

— Если кто-то желает уйти, держать не стану, — устало сказал супруг, потирая виски.

Желающих не нашлось.

— Тогда прошу к столу.

Глава Десятая. Новая жизнь

Первое, что я увидела, войдя в спальню после напряженного ужина, это аккуратно разложенная на огромной кровати ночная сорочка из тонкого фреольского шёлка. Полупрозрачная, матовая, украшенная по вырезу дорогим кружевом, она царицей выделялась на тёмно-бордовом покрывале.

Одна из пяти сорочек, купленных на выбор для первой брачной ночи.

Брачная ночь. Она ведь у меня уже третья и далеко не последняя.

Шутка Великих.

Нервный смешок сорвался с губ и пропал в оглушительной тишине.

— Ванная готова, миледи, — произнесла горничная.

Девушка стояла у кровати, почтительно склонив голову и спрятав руки за спиной. Белый передник ярким пятном выделялся в сумраке комнаты, освещенный лишь огнём в камине.

— Убери это, — тихо прошептала я, продолжая стоять у дверей и смотреть на сорочку.

— Прошу прощения, миледи?

— Достань мне другую сорочку, — нервно ответила я. — Там должна быть другая.

Просто обязана. Старая, немного затёртая, пропахшая душистым мылом и домом, мягкая и такая нужная сейчас.

— Хорошо, миледи, — произнесла Эльза, явно не понимая, что я от неё требую, быстро вошла в гардероб и вернулась сразу с четырьмя ночными рубашками. Теми самыми — красивыми, дорогими. — Какую желаете? Они такие красивые, тонкие и мягкие.

Красивые. И должны были стать венцом самого счастливого дня в моей жизни, а стали напоминанием о том, чему не суждено было случиться.

— Там должна быть другая, — прочищая горло, сказала я и вошла в спальню. — Старая, нежно-голубого цвета.

Конни должна была её положить. Я точно знаю.

— Вот эта? — несколько разочарованно поинтересовалась горничная, через минуту возвращаясь с нужной вещью.

Вдох-выдох.

— Да, именно она.