Бывшие. Мне не больно (СИ)

Скатываюсь по его телу и ступаю на илистое дно. Света луны достаточно, чтобы разглядеть выражение лица Славы. И кажется оно мне каким-то магическим, гипнотическим. Черные тени на волосах, темная вода доходит до шеи, скрывая тело. Глаза как глубокие омуты, и я тону в них.

— То есть ты приехал сюда не по работе?

— Я приехал к тебе, — шепот, от которого мурашки разбегаются по телу с сумасшедшей скоростью.

Падаю ему в объятия, держусь за шею, а Слава подхватывает меня под бедра:

— Скучала? — на лице улыбка.

— Безумно, — отвечаю не задумываясь.

Честно, без масок. Гордость, злость, ненависть? Нет, не хочу.

Слава, как первобытный человек, тянет меня за собой через пруд на другой берег. Мы отплыли достаточно далеко, девчонок уже и не видно.

— Но как ты узнал, что я тут?

— Отправила какая-то сумасшедшая старуха. Говорит, иди туда-то и ищи папоротник. Вот я и пришел. Не сдержался, полез в воду, а тут ты.

Смеюсь в полный голос. Свободно, искренне. В груди спирает от такого количества кислорода, так, что я даже начинаю задыхаться. Слава ставит меня на берег, и я выжимаю мокрую косу.

— Папоротник-то хоть отыскал? — спрашиваю, отсмеявшись и всматриваюсь внимательно в его лицо.

— Нет. Но сокровище свое я все-таки нашел.

Взгляд глаза в глаза. И все понятно без лишних слов. Голову кружит, тело горячее, как кипяток, — прикоснись, и расплавишься. И он касается моей кожи. Набрасывается на меня с такой первобытной, дикой жадностью, что подкашиваются ноги. Целует, прикусывая губы, руки блуждают по всему телу. И я сдаюсь, полностью подчиняюсь, не имея ни малейшего шанса или желания на сопротивление.

Это будто вовсе не мы, кто-то другой. Чистые, без тяжелых флешбэков, без давящего прошлого. Нет ничего этого.

Слава подхватывает меня на руки и кладет на плед, рядом лежит стопка с его одеждой — видимо, он плыл отсюда.

Он стягивает с меня мокрый сарафан, кидает его на ближайший куст, не церемонясь. Садится, сам усаживает меня верхом на себя. Целует, прокладывает дорожку из поцелуев от уха к оголенной груди. Так неожиданно нежно, сводяще с ума. Луна — единственная зрительница — освещает наши переплетенные оголенные тела. Я не вижу выражения лица Славы, но все остро чувствую.

И жажду его — чисто мужскую, звериную, какую-то больную. И ласка его,действительно живая, что опаляет, возрождает тело. И вроде должно быть холодно, но в его объятиях так мучительно горячо, так чертовски хорошо. И хочется пообещать ему весь мир, всю жизнь. Тянуть эту нить сквозь всю свою жизнь, через каждый день и миг.

Слава легонько прикусывает кожу на шее, и от этого у меня по всему телу пробегают мурашки, соски твердеют. Его руки сильные, настоящие. Блуждают по телу, с ненасытным голодом впиваются в бедра, и я выгибаюсь, ахаю, не в силах сдержать стон.

Знаю, что тут можно расслабиться, мы далеко от людей. Только мы двое — и миллионы звезд, которым до нас, в общем-то, нет никакого дела.

Все такое счастливо-ненастоящее, но одновременно болезненно-реальное, потому что тело, кожа пробуждаются, дышат, чувствуют все остро-остро.

Слава отстраняется от меня и заглядывает в лицо. Молчим, рассматриваем друг друга. Темные лики блуждают по телу, но сейчас я вижу нас яснее, чем днем.

— Я люблю тебя, — шепчет мне.

— Ш-ш-ш, — прикрываю ему рот рукой и целую.

Внутри что-то обрывается, будто трос, тянущий меня на дно, превращается в труху. Провожу рукой по Славиным мокрым волосам, целую мягкие губы, шею. Обхватываю его за сильные плечи, веду рукой ниже, по рельефу, по красивому телу.

Слава берет мое лицо в свои руки и смотрит в глаза. Немой диалог. А мне и не надо ничего говорить, все понятно без лишних слов. Он стягивает резинку с моих волос и начинает расплетать косу. Неспешно, не сводя голодного взгляда с моего обнаженного тела, груди, живота. Его кадык дергается, но он не останавливается. Подбрасывает волосы, и они водопадом распадаются по плечам, обрамляют лицо.

Слава запускает руку в волосы, притягивает мое лицо к себе и шепчет в губы:

— Ведьма.

Яркая вспышка, молниеносное движение, и вот я лежу на спине на пледе. Он целует меня, целует. Его губы везде. Стягивает по ногам белье и опускается сверху. Больше не медлит, входит одним движением. Замедляется, когда чувствует, что я замираю. И снова его губы. Шепот этот, словно шелест листьев, наколдовывает, рассказывает тайны, обещает счастье, и я верю всему.

Трогаю широкую спину, руки, запускаю коготки в кожу. Это и вправду какое-то чистое безумие. Кусаю губы, а он отбирает их у меня и прижимает сам губами. Сладость затапливает, внизу живота горит, скручивает.

А вокруг витают слова о любви, счастье и свободе. О том, что обязательно все будет и что справимся. Верю каждому слову, раздавая авансы.

Слава меняет ритм, четко улавливая момент, когда я готова сорваться вниз. Еще глубже, еще быстрее. И я обессиленно падаю на плед, потому что тело предательски дрожит, пресыщенное любовью и мужской лаской.

Я и не знала, что может быть так.

Волков валится рядом, сгребая меня в такие крепкие объятия, что становится тяжело дышать.

— Посмотри на меня, — просит.