Бывшие (СИ)

Стёпа склоняется надо мной, и проводит рукой вдоль шеи, тянет пальцами ниже, втягивает аромат, кусает нежную кожу, даже не стремясь, обласкать поцелуем, доводит рукой до голого лобка, и накрывает его ладонью, сжимает. Меня простреливает сладкий спазм. Лоно горит под его рукой, под умелыми пальцами, и я сладко тяну его имя. Он встаёт на колени, и, подхватив меня под ягодицы, поднимает выше. Мои лодыжки ложатся к нему на плечи, он подтягивает меня ещё выше, больно сжимая ягодицы, так, что я опираюсь на лопатки, и тут же входит. Натягивает на себя. Я вздрагиваю, от резкого толчка. Его член проникает так глубоко, и он сам регулирует частоту и глубину толчков. Растягивает, вбивается внутрь, и рычит от удовольствия. Быстро, жёстко, грубо, не заботясь совершенно обо мне, удовлетворяя только свою похоть. Но тем самым доставляя несравнимое удовольствие мне. И я не в силах молчать, кричу, стону, всхлипываю, задыхаюсь, от восторга.

— Смотри на меня! — рычит он. — Смотри!

Он опускает мои ягодицы, но ноги оставляет на своих плечах, и склоняется ко мне. Проникает ещё глубже, не замедляется, продолжает вбиваться, только за подбородок меня хватает, и впивается опьяневшим взглядом. Лицо его напряжено, губы сжаты, канаты мускулов ходят под кожей. Он сжимает меня как куклу, и долбит без устали.

— Стеф, да, да! — в изнеможении стону, пытаюсь провести руками по его лицу, но он стряхивает их, заводит мне за голову и прижимает, своей. Освобождает от хватки мой подбородок, и жмёт грудь, склоняется и кусает соски. Я выгибаюсь на грубую ласку, откликаюсь, в изнеможении принимая его плоть в себя, и взрываюсь оргазмом. Меня разносит на миллионы частиц, я кричу, вибрирую, и сжимаюсь вокруг него, тут же слышу, как он сдавленно стонет, и кончает, тоже бурно, до боли сжимая мои сложенные за головой запястья. Наваливается влажным дрожащим телом, и наши сердца дробят в унисон. Я дышу в его шею, он обдаёт жаром мою макушку. Никак не могу придти в себя, сердце так и выскакивает из груди, потом понимаю, что просто не могу вздохнуть полной грудью, из-за тяжести его тела.

— Дышать… Стеф… — сиплю, и барахтаюсь, — не могу дышать!

Он медленно скатывается с меня, вытягиваясь на спине, и делаю вздох полной грудью.

Мы лежим, молча, оба слушая дыхание, друг друга. На потолке мелькают тени, и я лениво слежу за ними. Надо встать и убраться в свой номер, где я, наконец, завалюсь спать. Но так лениво двигаться. Делаю над собой усилие, нужно самой, пока он не попросил освободить номер. Сажусь, и откидываю прилипшие к шее волосы.

— Останься, Роуз, — шелестит его голос, и сердце от этой мягкой интонации сжимается, как тогда в такси. Становиться трудно, дышать, и что-то говорить. Я, не оборачиваясь, ложусь обратно, и отворачиваюсь на бок. Снова тихо плачу. Солёные слёзы скользят по щекам. Если бы он смог меня выслушать…

Одеяло накрывает мои плечи, и я только сейчас замечаю, что замёрзла. Согреваюсь и проваливаюсь в сладкий сон.

А ночью сквозь сон мне кажется, нежные прикосновения к моим плечам, и легкие поцелуи таят на моей спине. Горячее дыхание обрамляет мою кожу, тянется вдоль позвоночника. Шершавые пальцы скользят по моим изгибам, трепетно и невесомо. Не стремясь распалить страсть, не желают разбудить похоть. Они просят прощения за несдержанность и боль. Горячие губы ласкают, усмиряют обиды, дарят любовь, дарят покой. И я снова замираю, боюсь спугнуть его порыв. Наслаждаюсь трепетными движениями. Безропотно вкушаю эти ласкающие порывы.

Степа зарывается носом в мои волосы у основания шеи, и втягивает мой аромат.

— Роза, — шепчет он, — Розочка!

Я закусываю губу, и стараюсь не сбиться с ровного дыхания. Боюсь нарушить его интим. Боюсь разрушить этот миг. Он только для него. Останется только с ним. Я знаю, что не должна знать об этом, и поэтому я, молча и безмолвно, краду этот секрет. Тайну, которую он скрывает даже от себя. Он всё ещё любит, хоть и не простил.

Ухожу утром, пока он принимает душ. Быстро одеваюсь в холе, там, где и осталась на полу, моя одежда, вместе с выроненной записной книжкой и телефоном.

13

— Нет, этого не может быть, Стеф, ну какие дети! — возмущаюсь я, вышагивая по комнате туда-сюда. У меня была небольшая задержка, и я поделилась опасениями со Стёпой, который спокойно наблюдал за мной, сидя на кровати.

— Да успокойся, Роуз, завтра, купим тест, и все станет понятно, чего сейчас воздух сотрясать!

— Почему ты не испугался, как я? — возмутилась я. — Почему ты так спокоен?

— Что плохого в том, что ты будешь беременна?

— Ты издеваешься? — возопила я. — Ты, что не понимаешь, это очень серьёзно?

— А у нас с тобой, что в шутку? — мрачно спрашивает он.

— Нет, конечно же, нет, — спохватываюсь я, и останавливаюсь напротив, — но ребёнок, Стеф! Мы вместе полгода всего! Ещё так рано! И институт…

— Роза, — Стеф ловит меня и притягивает к себе, обнимает, — успокойся. Ребёнок, это ещё не конец света!

Я затихла в его объятиях.

— Это как тогда в самолёте, ты мне сказала, случится то, что случится, а сейчас, мы ничего не можем сделать! — воркует он надо мной.