Бывшие в падении

«...Наконец-то», – добавила я про себя. По всему чувствовалось, что доктор мной очень недоволен и счастлив поехать домой к жене, детям и таксам. На столе у него стоит семейное фото. Запечатленные на нем кажутся удивительно здоровыми психически. Особенно собаки. Все три.

42

Домой после визитов к Нестерову я приезжала традиционно очень поздно. Открыла дверь, бросила к ногам сумку и замерла. На крючке гардероба висел до боли знакомый блейзер. Не думая дважды о том, что делаю, я схватилась за него, прижала к лицу, вдыхая запах. Знакомый, волнующий на клеточном уровне.

Нет. Это какая-то ошибка. Этого просто не может быть.

Взгляд метнулся к обувной полке, где рядом с видавшими виды легкомысленными сандалиями Эви стояли мужские туфли. Итальянские, свеженькие, едва-едва припыленные, что выдавало в хозяине автомобилиста. И большого любителя самого себя. Ведь только человек, который себя обожает, может позволить себе туфли стоимостью как моя месячная зарплата.

Пожалуйста. Пожалуйста! Я зажала рот рукой, давя всхлип. Нужно было убираться из коридора как можно быстрее, но ноги не держали. Я сползла по стене вниз, села на пол и сквозь слезы уставилась на гребаные туфли.

Мысли разбегались. Немного подтянувшись, я выключила свет, обессиленно плюхнулась обратно и осталась сидеть в обманчиво успокаивающей темноте. В квартире, где мужчина, которого я до сих пор любила, трахал мою подругу.

Мать твою, Эви, я пыталась примириться и даже защищать тебя, но как можно быть такой шлюхой? Стоило мужчине намекнуть на твою сексуальность – и ты уже готова. Как ты не поняла, что эта история дурно пахнет?

Надо было все рассказать. Если бы я хоть предположила, что этим может закончиться, я бы в первую же минуту так и поступила. Призналась, кто он – мой питерский мучитель. Потому что мне трудно представить, что теперь начнется. Это перебор. Пищевой дневник, который прописал мне Нестеров, уже сейчас показал, что моя способность есть находится в прямой зависимости от поступков Поля Кифера. От этого следовало срочно избавляться, а иначе…

Забавно. Нестеров только закончил с попытками донести до меня, как сильно я ошибалась в своей оценке прошлых отношений с Кифером, как тот же самый Кифер явился в мой дом, чтобы окончательно растоптать все хорошее. Мстил мне за отказ после драки с Глебом? Предостерегал от новых попыток сближения? Что ж, этот урок я запомню железно, спасибо. Я могла понять обиду за проваленный спектакль, но на этот раз у меня находилось только одно объяснение. Он хотел меня наказать, доломать и уничтожить.

Словно всего этого мало, из спальни Эви раздался какой-то странный грохот и протяжный женский стон.

Я отмерла, вскочила и бросилась в ванную. Не думаю, что меня хоть раз в жизни так полоскало, хотя история взаимоотношений с унитазами у каждого уважающего себя эрпэпэшника долгая и бурная. Скудный перекус по пути к Нестерову провалился вглубь канализации, но от мыслей о необходимости поесть меня продолжало крутить в пустых спазмах вновь и вновь. Пока горло не засаднило от желчи. Вдоволь налюбовавшись в зеркале на свою бледную физиономию с запавшими глазами, я в десятый раз прополоскала рот и раздраженно закрутила подтекавший вентиль. Затем, старательно зажимая пальцами уши и с трудом подавляя желание завернуть в прихожую еще разок и плюнуть в идеальный ботинок Кифера, ушла в свою комнату. Хлопнула дверью. Хотел, чтобы я была тут и все слышала? Пожалуйста. Я тут. И я этого ни за что не забуду.

Сначала подумывала ни в коем случае не шуметь. Не доставлять удовольствия, но потом решила: какого хрена? Я тут живу! Это – мое! А удовольствия им и без меня хватает. Чуть больше, чуть меньше – не суть.

Светы дома не было, и это ли не счастье. Можно было делать что угодно, хоть плакать, хоть подвывать в голос, но… слез не находилось. Напротив, в глаза будто песка насыпали, а в груди жгло и выжигало, оставляя за собой пустыню. Я могла бы надеть наушники, но не делала этого. Я должна была запомнить. Чтобы больше никогда не возвращаться мыслями к Полю Киферу и тому, что могло быть между нами, если бы не мои ошибки…

Я медленно распахнула скрипучий шкаф, достала пижаму. Уставилась на коробку с именными пуантами, что так и не задвинула в самую глубину. Так захотелось ее выбросить! Уже протянула руку, только в последний момент передумала. Это Gaynor Minden. Дорогие, хорошие и удобные. Надену прямо на репетиции к Киферу, сломаю и выкину, как любой хлам. Не в моей ситуации разбрасываться полезными в хозяйстве вещами. Особенно теперь.

Кровать с чувством стучала в стену, стоны Эви нарастали по частоте и высоте. Переодеваясь в тонкий комплект по летней жаре, я, казалось, промерзала до самой сердцевины. Ни жива ни мертва. Попыталась собрать волосы в косу, но они путались, никак не слушались, отказывались подчиняться онемевшим пальцам. Резинка в темное улетела куда-то и, кажется, скрылась во внушительном зазоре в полу. Искать ее я не стала.

– Еще, боже мой, да… – услышала я так отчетливо, будто все происходило на соседнем со мной диване.