Бывшие в падении

– Ну конечно же нет, простите старого дурака! – вернулся к своей издевательской манере Нестеров. – Господин Кифер, последнее. Я скрепя сердце дал добро на то, чтобы Дияра перестала принимать транквилизаторы, как вы и просили. Но если из-за вашего поведения она не сумеет вернуться к адекватному питанию хотя бы к концу этой недели, то я назначу ей куда более серьезное медикаментозное лечение. Сейчас ее «естественная потребность в питании» превышает необходимость в психологическом комфорте, обеспечиваемом голодом, и это очень важно сохранить. Вы ведь не думаете, что ее отказ от еды обусловлен банальным желанием похудеть и стать красивее? – Он остро глянул на Поля, и вдруг из чего-то одному ему понятный вывод: – Ах вот как, думаете, значит. Ну, это неважно, ведь вся соль в результатах анализов и моей оценке ее состояния.

В тот момент Кифер решил для себя, что нужно быть во многих смыслах больным человеком, чтобы добровольно согласиться на помощь людей вроде Нестерова. Потому что чувствовать себя препарируемой лягушкой – удовольствие ниже среднего.

Но он сидел в машине и еще долго не мог собраться и уехать. Открывал сухие цифры анализов Дияры, читал короткие отчеты психотерапевта. Последняя запись значилась сегодняшним числом. Оценка состояния: шесть из десяти, тенденция к ухудшению, незначительная потеря веса, существенная потеря аппетита. Перелистнул страницы на начало июля, до своего приезда, и обнаружил, что до того была восьмерка, снижавшаяся до семерки в эпоху самоизоляции. При этом по приезде в Москву стабильность Дияры оценивалась всего на четыре балла. Сноски при этом показывали, что два и ниже – красный сектор, а девять и выше – зеленый.

Кифер ругнулся. Прав был проныра: за этими цифрами стояла цепочка событий, взлеты и падения. А что цифры? Что такое два? В Питере на спектакле было сколько? Что-то подсказывало Полю, что это был самый что ни на есть красный сектор. С тех самых пор, как она перестала есть после разговора с Шадриным, – всегда был только красный.

Перед глазами встала картинка. Отчетливая настолько, будто все было вчера. Кокетливо улыбающаяся Дияра, на вилке которой крошечный кусочек еды. Она смеется, болтает, подносит его к своему рту… и не кладет. И снова улыбается, и снова болтает, стреляет глазами, поправляет волосы, играет пресловутой вилкой. Всячески отвлекает внимание от еды. Дожидается, пока у Кифера в очередной раз зазвонит телефон, чтобы он ушел ответить, а она сделала вид, что все съела. Залезть к нему на колени, запустить в волосы тонкие пальцы и, прикрыв глаза, с наслаждением втянуть носом его запах…

Кифер отшвырнул папку на соседнее сиденье. Вцепился в руль и продышался. Завтра он будет смотреть на нее всю репетицию, направлять, трогать… Как раньше.

Он уже сорвался в тот день, когда мальчишка, едва не убивший Огневу, приплелся в театр с видом побитого щенка. Целовал ее как безумный, себя не помня. И чуть не сдох, осознав, что она ускользнула. И даже если бы он надавил, ничего бы не изменилось. Не как раньше. Она помнила, что было, а ему оказалось плевать. Хотя ей ли жаловаться. Он хотел ее до такой степени, что почти наплевал на отчетливое «нет». Это понимание убивало.

Поль сам не понимал, чего было больше в его приходе в квартиру Дияры Огневой с ее подружкой: мести за отказ или предупреждения не лезть к нему вновь. Но никакого удовольствия от содеянного не испытал.

Спорное решение, что ни говори, но и по-своему единственное. Поль давно осознал, что секс – еще один инструмент для достижения цели. И речь вовсе не о карьере через постель – слишком грубо, ненадежно и резонансно, – скорее о психологических играх. Физическая близость порождает эмоциональную, а это, в свою очередь, позволяет установить нужный контакт. Или наоборот: оттолкнуть, чем он и воспользовался. Ему не нужна Дияра Огнева ни в жизни, ни в постели.

Но он ей дожен. Да и смотреть, как ее топят из-за оценочных ошибок других людей, он не собирался. Если мудозвон Шадрин, загнавший талантливую девчонку за «неверность» его хореографическому безвкусию, принимает коллективные овации за свои ширпотребные балеты, то с чего отдувается за это та самая девчонка?

Разум это понимал, а нутро отвергало. Потому что профессионально Кифер был перед Диярой виноват, но в личном плане она просто растоптала чуть ли не единственное светлое, что в нем оставалось. Единственную попытку сближения с другим человеком. И он едва ли найдет в себе силы когда-нибудь ее за это простить.

51

Кифер – 04.1999 - 08.2005

Его мать жила в небольшой квартирке под крышей. Без излишеств или изяществ, но в те времена не по годам угрюмый восьмилетний мальчик об этом не думал. Занятие в балетном классе неожиданно отменилось, и добираться до дома Полю пришлось самому. Ничего удивительного в этом не было. Его мать была особой неприспособленной к жизни и после смерти отца справлялась со своими обязанностями с переменным успехом, зачастую больше витая в облаках, чем заботясь о сыне.